"Дорога к дому" - южнокорейским шедевром портретного жанра - с не профессиональными актерами и планами приличной длины - оказался фильм про бабушку. Режиссер Ли Юн Хян опровергла представление о том, что местное кино непременно обязано биться в падучей рваного монтажа и, в основном, замешено на крови. Оказывается, оно способно выпекать чудесные плюшки - и не те, что китайские боевые, и не особо приторные. Сан Ву - семилетний внук семидесятисемилетней старухи, столичный оголец, брошен злополучной мамашей на лютый провинциальный произвол без всяких средств к пристойному существованию. В той глухомани немилой - ни тебе хрустящего кентукки-чикена, ни батареек, ни телека - одна лишь бабка, деревенское пугало, существование которой только вначале порождает множество вопросов: "она глухая?", "она говорит?", "значит, она не будет мне надоедать, как ты?", "она страшная?" А дальше - одни неприятные выводы: "противная, слабоумная, чучело, глухая балда, немая дура" - и прочие перлы из лексикона Очень Злых Детей. Так, с Очень Добрым Лицом, сморщенным и маленьким, как печеное райское яблочко, появляется она, крохотная деревенская бабушка, внимательно-спокойная и совершенно не замечающая, что кто-то здесь любит хамить и истязать старушек. Что ей, многомудрой древней черепахе янгдонгских холмов сиюминутные обиды несмышленыша-упыря, когда любовь и терпение, терпение и любовь.

"Пиноккио" - в самом дорогом и раскрученном итальянском фильме прошлого года, разрекламированном на родине, как "блокбастер", пятидесятилетний Роберто Бениньи, набеленный, нарумяненный и насурьмленный, полтора часа носится в коротких кружевных панталонах, изображая деревянную куклу из одноименной назидательной книжки папаши Коллоди, вопя благим матом и удручая сим вопиющим инфантилизмом папашу Джепетто, которого в итоге глотает большая рыба - подальше от истошного олуха. Порой трюки Бениньи весьма забавны, особенно, когда оказываются намеренным фуком, что вполне в духе деревянного вруна. Но чаще паясничающий пенсионер, набивающий щеки леденцами и меряющийся ослиными ушами с такими же великовозрастными дурнями, портит впечатление от им же самим написанных диалогов, выполненных в стиле, близком и оригиналу, и Писанию, и классическим сатирам, и философии в будуаре - донесенная до нас клоуном Бениньи физиология полена или осла затмевает отправления иных организмов из натуралистических киноизысканий. Впрочем, так и задумано: заваривать кашу, сдабривать мед дегтем, все портить, ломать, крушить и верхом на нелепой ошибке продираться сквозь мир, тараня его, словно вытянутым на милю носом, невинным имморализмом. Шесть номинаций на "Золотую малину" и в итоге приз Бениньи как худшему актеру не выглядят циничным перегибом в отношении человека, взявшего в 1999 году трех "Оскаров" за фильм "Жизнь прекрасна" и продолжающего в затянувшейся истерике величать прекрасным то, в чем жизни нет. Вот и умбрийские пейзажи, нещадно присыпанные сахарной пыльцой, белы скорее от смущения.

"Смокинг" - хорошо прилегающее кино про проценты с Джеки Чаном. Чан ласково пересмеивает шпионские сказки на пару с Дженнифер Лав Хьюитт. Суперагенты берут на себя ученого злодея с водомерками и спасают от тотального обезвоживания человечество, которое, как известно, на девяносто с хвостиком процентов состоит из воды. Все, что им удается, удается им потому, что на них правильная одежка, как известно, джентльмен - это на десять процентов его костюм, а потом уж все остальное. Особенно верно это в отношении персонажа Джеки Чана, или, как он зовется в фильме, Тонга, Джеймса Тонга. Позаимствованный им у хозяина-джентльмена смокинг приговаривает бывшего таксиста к непрерывному героизму и трюкам с молниеносными пинками и одновременным галантным прикуриванием все 24 кадра в секунду.

"Ложное движение" - сценарий для Вима Вендерса написал давний соавтор ("Страх вратаря перед одиннадцатиметровым" и позже "Небо над Берлином") Петер Хандке, с разумеющимся отрывом от романа Гете "Годы учения Вильгельма Мейстера", взятого за основу.

"Дождись момента, когда не говорить ты не сможешь. И не теряй свои неприкаянность и неудовлетворенность, они тебе понадобятся, если ты хочешь стать писателем." - напутствует пожилая дама Вильгельма - Рюдигера Фоглера, отправляющегося в странствие по Германии, первая остановка - Бонн с пересадкой в Гамбурге, вокзал Альтона. "Но возможно ли это, если люди меня раздражают?" - Вильгельм озабочен кажущимся противоречием. Из пристрастного отношения, лишенного благодушия, из готовности раздавать камни вместо хлебов, рождается внимательность, от которой к сопереживанию - только ногу занеси.

"Я притих и стал таким же, как то, что меня окружало" - в стандартном номере отеля новому Вильгельму открывается феномен соответствия вещей и идей, мертвых в своей прагматике. Об этой функциональности, искуственно вычлененной, принудительно отчужденной в пользу долженствования регламента и нормативности, скажет позже покончивший с собой бюргер:

"Об одиночестве, здесь, в Германии. Оно кажется мне более скрытым, но одновременно более болезненным, чем где-либо. Вероятно, это связано с историей возникновения идей в этой стране. С их помощью всегда пытались обрести некую жизненную позицию, позволяющую преодолеть страх. Прославление таких добродетелей, как мужество, выдержка, прилежание должно было просто отвлекать от страха. Философия здесь, как более нигде в мире, обязана была служить государству и таким образом преступные методы обуздания страха становились вполне законными. Страх здесь считается чем-то суетным или постыдным. Поэтому одиночество в Германии скрывается за якобы невозмутимым, мертвым выражением лиц, мелькающих в супермаркетах и в парках отдыха, в районе пешеходных зон и спортивных комплексах. Мертвые души Германии. Мальчик не должен бояться, говорили мне родители, но я лично отказываюсь преодолевать свой страх".

"Я что-то упустил и продолжаю что-то упускать с каждым новым движением". И они повисают в воздухе.

Если Вендерсу что-то и удавалось в особенности, так это воздух, позволяющий дышать в неблагодарном жанре философствования на экране.

"Филин и Кошечка" - еще о писателе, сочинительстве, надувательстве, вербальности, букинистических магазинах и о том, что "всегда выгодно уметь четко выражать свои мысли", повествуется в самом неожиданном формате - бродвейски легкомысленной комедии семидесятых годов с Барбарой Стрейзанд.
- Дорис, ты секс-диснейленд! - восклицает писатель-горемыка.
- Всякое бывает, - скромничает Стрейзанд.

"Ревность" - прославленный испанец Аранда кутает в современность сумеречную прозу Мериме. Кармен получает свое, пусть оно и не пуля. В итоге - здравствуй, грусть, дождь, выстрел и пятно зонта на мокром асфальте.

"Счастье на час" - та же трогательная история, что и с бабушкой в "Дороге к дому", что и с мамой в "Гудбай, Ленин", что и с продавщицей фиалок у Чаплина. Одинокий, пожилой, неказистый таец мастерит для слепой девочки мир, записывая на магнитофон звуки улицы, нанимая друзей изображать клиентов с щедрыми чаевыми, создавая для брошенного ребенка иллюзию работы в массажном салоне при фешенебельном отеле. Найти работу для тайского ребенка равнозначно обретению эдема.

"Филин и кошечка"

"Счастье на час"

"Тайны Бургундского двора" Андре Юнебеля, создателя трилогии о Фантомасе и костюмных боевиков с непременным Жаном Маре - "Горбуна", "Капитана", "Парижских тайн". Бургундский герцог Карл Смелый, сын Филиппа Доброго заключает альянс с Людовиком ХI и ищет руки его дочери Жанны. Но, сторонясь политики и злодейства, которое воплощает в этой костюмной мелодраме мятежный герцог, красотка верна кроткому шевалье де Невиллю - Жану Маре. А это значит, что целомудренное воркованье при луне одержит верх над радостями плоти. В силу известных причин, Жан Маре олицетворяет дух той самой куртуазности, что в амурных делах более ценит изящные жесты и долгие церемонии, нежели сладко друг дружку потеребить. Сей хит советских кинотеатров, в оригинале именуемый "Чудом волков", знаменит сценой, где преследуемая врагами Жанна остается жива и невредима на снегу перед стаей волков, растерзавших ее гонителей, но не тронувших принцессу. Чудо заимствовано из предания о Франциске Ассизском и волке из Губбио, укрощенном святостью Божьего человека.

"Неугомонный дух" - комедия Ребел Расселл, австралийской актрисы, поставившей свой первый фильм для большого экрана и вроде бы умеющей нарезать телевизионное семейное мыло в компактную историю. Молодую сиднейскую уроженку беспокоит привидение родительницы, заботливое, как мамочка на небесах в новелле Вуди Аллена из "Нью-Йоркских историй".

"Герой-предатель" - военная сага, граничащая с вестерном. Том Беренджер играет утомленного, но благородного сержанта, предводителя оравы солдат-католиков, меняющих континенты, армии и политические контексты. Эмигрировав в Штаты и схватившись с местными протестантами, из-под американских знамен они дезертируют к мексиканским повстанцам и становятся под собственные цвета - святого Патрика, доброго покровителя ирландских горлопанов.

"Легенда о тигрице" - мистический боевик о женщине, чья душа вселилась в тигрицу. С тех пор в компании боевого слона наводит она ужас на обитателей джунглей. Красиво, печально, хотя сцены с эпизодическими злодеями напоминают декоративные потасовки из советских квази-боевиков.

"Проект "Ельцин" - о постановщике Роджере Споттисвуде известно, что он безотказно доводит чужую работу до проката, и, что не имея за плечами сколько-нибудь известных картин, получил заказ на Бонда - "Завтра не умрет никогда", за которым последовал следующий блокбастер - со Шварценеггером - "Шестой день". Нынешний фильм, кажется снятым по заказу Кремля, и апология Татьяны Дьяченко, хрупкой, но непреклонной аленушкой отстаивающей папину честь, - словно песня о Сольвейг. В общем, знайте, Ельцина в 1996 году нам выбрали америкосы. Главного политтехнолога играет Джефф Голдблюм, маниакально разглядывающий матрешек и Сосковца.

"24 часа из жизни женщины" - мелодрама по Стефану Цвейгу из жизни призраков французской Ривьеры. Сюжет следует за воспоминаниями престарелого дипломата из современности в начало века, где юный польский граф, охваченный игроцкой страстью, заражает сумбуром нежную вдову, и летят сутки.

"Отпетые волшебники" - экспрессионистская комедия, за дорожно-балаганным фасадом которой ворочается сентиментальной саламандрой архаичная немецкая фантасмагория. Экзальтированная манера Тиля Швайгера, играющего бесталанного фокусника, как нельзя лучше соответствует затеянному режиссером Джеймсом Мерендино шутовскому плачу по магам, которых нынче не сыскать ни в залах Вегаса, ни в клубах Берлина: Гудини, Дроссельмейеру, Просперу Альпанусу, доктору Каллигари…

"Кино про кино" - после долгой паузы Валерий Рубинчик, автор "Культпохода в театр" и "Дикой охоты короля Стаха", снял меланхоличный, полный света и легкой дачной канители фильм - не о кино, о людях, занимающихся не своим делом. Никому из съемочной группы, застрявшей где-то в дождях и зеленях на натурных съемках, за исключением персонажей Любшина и Лавровой, артистов старой школы, нет дела до кино, и все у них ни шатко, ни валко, будто кисель вышел из благополучных берегов. Задорными пузырями на его поверхности фильм обязан Алексею Кортневу в роли заезжей звезды и Федору Бондарчуку, в обычной своей эпической манере лепящему образы здоровой, органической и жизнерадостной тупости, в данном случае приписанной продюсеру.

"Одержимая" - налицо все признаки фильма об экзорцизме, без самого акта экзорцизма. Анджей Жулавский имеет репутацию истязателя красивых женщин. На этот раз досталось Изабель Аджани. Трехминутная сцена в метро, где Аджани с воем размазывает себя по кафельной стенке, может поспорить с аналогичной сценой в "Необратимости", где Монику Белуччи в переходе девять минут насилует садист. Вот только садиста все время видно, а Аджани корежат изнутри невидимые монстры. Ну, собственно, в том и разница, насилуют тебя снаружи или изнутри. Никогда Аджани не выглядела столь буйно помешанной, как в "Одержимости" - таков правильный перевод названия фильма. И никто еще после Сэма Нила, ее партнера, не превзошел его в умении передать пластику олигофрена. Фильм снят в 1980 году в Западном Берлине и полон злобной клаустрофобии, поди дюже досаждающей бесу, по глупости забравшемуся в человеческую плоть.

"Легенда о тигрице"

"24 часа из жизни женщины"

"Кино про кино"

"Одержимая"