Сообщения оставленные с IP-адреса: 83.221.214.210
Фильм: Идиот
Для меня вершина (или бездонный провал, что одно и тоже) этого фильма - сцена с китайской вазой, и именно поэтому я не смог смотреть ее физически - все время (с каждым новым словом-жестом князя) переключал на другой канал - от мучительного стыда за происходящее. А наутро дал себе слово: просмотреть ее всю не отрываясь, но через три минуты крикнул: "Не могу больше!" и выключил телевизор (а потом жалел, что меня не привязали к стулу и не заставили все это вытерпеть до конца).
Мне кажется в этой сцене Достоевский перешел уже все грани, сделав нас всех соучастниками какого-то преступления, здесь ему, как писателю по отношению к своему герою стало всё дозволено. Именно в этой писательской вседозволенности и лежат корни отвращения к Достоевскому Бунина и Толстого.
Эта сцена - литературный аналог "мертвого Христа" Гольбейна или даже самой Голгофы: прибитые разведенные руки не могут прикрыть срамное место, и это срамное место - жуткое, постыдное - любовь, всепрощение и т.д. Любовь, как нечто постыдное. Смотрящие - со-виновны, приравнены к палачам. На минуту захотелось стать Аглаей и закричать, затопать на князя: от боли за него, от стыда за него: ЗАЧЕМ ВЫ ЭТО ИМ ГОВОРИТЕ? Признаваться в любви к тем, кто тебя презирает! - хватит, довольно, сойдите со креста, прикройтесь. "Я Вас не уполномачивал распинаться за меня" (Ходасевич Белому). Как при взгляде на мертвого Христа Гольбейна можно потерять веру в Бога, так при взгляде на Мышкина в этом светском салоне можно потерять веру в любовь. Неужели любовь не может не быть постыдной? Захотелось стать Ипполитом и заорать на князя: "Ненавижу Вас, жалкая засахаренная иезуитская душонка, само Ваше существование - ПОЗОР для всех окружающих".
Когда Мышкин начал признаваться в любви к этим светским людям (ко всем подряд), для которых само существование - это ирония, танец, производство знака, когда он так СРЕЗАЛСЯ (т.е. приял мученичество, поношение, позор), захотелось согласиться с Ницше, который, как известно, сказал об этой книге: "Жаль, что рядом с Христом не оказалось своего Достоевского". Короче, те, кто хочет понять позор, ужас, соблазн и безумие Голгофы - смотрите этот фильм, эту сцену.
Фильм: Копейка
О, это нечто! Жаль, что самые крупные вещи Сорокина (те же "Сердца четырех", например) неэкранизируемы в принципе. (Моя навязчивая несбыточная мечта: в роли Штаубе... Олег Жаков).
|
