Его персонажи – типичные герои-шестидесятники, честные труженики, патриоты, романтики; на работе самоотверженные, в любви застенчивые и искренние, а в жизни… В жизни актер Юрий Кузьменков главным богатством считает любовь и несмотря на постоянство в браке, готов приклонить колени перед каждой женщиной.

    Рожать не согласен

    - Согласились бы вы жить в мире, где нет женщин – ученые предсказывают, что через несколько тысячелетий на планете останутся однополые люди?

    - Тот ученый, который мог это предсказать, вероятно, не был счастлив в любви, потому что только любовь к противоположному полу заставляет нас совершать какие-то поступки, становиться лучше, совершенствоваться, а иначе человечество остановится в развитии. Сейчас и так уже пошли всякие перегибы с сексуальной ориентацией. Когда речь идет об искусстве геев – я это могу понять и даже принять, но если начинаются разговоры о любви двух мужчин или двух женщин – я первый противник таких отношений, это же противоречит природе.

    - А родиться женщиной не хотели бы, хотя бы ради познания чего-то нового?

    - Я настолько был счастлив мужчиной, что меня это вполне устраивает. Другое дело, таинство рождения ребенка: Толстой говорил, что хотел бы родить, испытать это чувство, - старик глубже пошел, дай Бог ему исполнить свою мечту. Я догадываюсь, я представляю, что это такое, но попробовать сам не хотел бы. Представляете, настоящего мужика заставить женщиной родиться – нет, не надо мне такого познания. Я все-таки думаю, что ваш ученый ошибся: не допустят мужики такого будущего, чтоб без женщин, да и женщины без нас не захотят жить.

    - Почему бы тогда на сцене не сменить ориентацию, вы же сами сказали, что искусство геев приемлете?

    - Только, как наблюдатель… Хотя… Сейчас я играю в комедийном спектакле «Мужчины по выходным». Там трое немолодых интеллигентных мужчин, дабы заработать денег организовывают фирму сексуальных услуг для дам. У них за плечами опыт, долгая интересная жизнь, но с возрастом жизнь диктует свои ограничения: этого нельзя, то неудобно – постепенно, запихивая себя в рамки приличия, ты сам отрезаешь от жизни самое интересное. Эти трое, желая продлить молодость, вступают в такую эротическую игру. А мой герой еще и женат на молоденькой, поэтому он выслушивает от товарищей всяческие издевки, мол, тебя на всех не хватит. И вот, возвращаясь к вашему вопросу о геях – однажды на фирму позвонил клиент-мужчина…

    Дай трояк!

    - Любопытная ситуация, а в реальной жизни женщины не предлагали вам деньги за близкие отношения?

    - А что, я похож на Альфонса?

    - Может быть поклонницы, они иногда бывают непредсказуемы?

    - О поклонниках могу рассказать очень смешную историю. Обычно после спектакля я шел пешком от своего театра имени Моссовета до ресторана ВТО, что на улице Горького, там садился в метро и ехал домой. И вот я иду после «Большой перемены», кудрей много, меня узнают, провожают взглядом – приятно! Я уже завершал свой путь, когда увидел, что с противоположной стороны улицы Горького, от ресторана ко мне бежит полупьяный, полусумасшедший человек с воплями: «Товарищи, остановитесь, это же великий артист, - он петляет между машин прямо по проезжей части, подбегает ко мне, бросается на шею, продолжая меня восхвалять. Вокруг собирается народ, я краснею, а этот тип вдруг выдает: «Дай трояк». И я понимаю, что если сейчас я – великий артист, не дам ему денег, то навсегда стану для народа презренным жмотом, позор! Я достаю из кармана последнюю трешку и отдаю. Мужик кидает: «Спасибо», - и тем же путем убегает назад в ресторан добирать. Так что меня узнавали.

    - Большая перемена – это ваша звездная роль, вас сразу утвердили, или были другие претенденты?

    - Нет, на эту роль меня утвердили сразу, потому что режиссер Коренев снял меня до этого в фильме «Вас вызывает Таймыр», а так как там я сыграл хорошо – так считают многие, то и в «Большой перемене» для меня была готовая роль. Я очень печалился: «А почему какой-то Ванечка несчастный, которого никто не любит, почему ты не дашь мне роль учителя?» – «Какой же ты учитель, посмотри в зеркало?». И только после выхода фильма я понял, какой же на самом деле «кайф» в том, что мой герой отверженный, его ведь все будут жалеть, а значит, любить, особенно женщины. У нас ведь так принято на Руси.

    - Съемки – процесс творческий, не хотелось вопреки сценарию взять да и добиться ответного чувства – если не от героини фильма, то хотя бы от актрисы, ее исполняющей?

    - Если я отвечу, что не хотелось, я буду лгуном, да еще нетактичным по отношению к красивой женщине, если скажу, что хотелось – обидятся остальные. Опять же на месте Наташи Гвоздиковой могла быть другая актриса. Коренев предлагал эту роль Гундаревой, но та ему, вроде бы ответила: «А вы видели мою задницу?», - не знаю, так ли это было – мне рассказывал сам Коренев, но у Натальи нет причин обижаться на свои формы. Это я вам, как мужчина говорю, думаю, другие со мной согласятся.

    - С конкуренцией в профессии часто сталкивались?

    - Конечно, есть человек десять, актеров, с которыми я все-время пересекался в ролях, приходилось и дорожку кому-то переходить, и уступать – это нормально, главное вовремя удержаться, чтобы не совершить подлость, и я часто ловлю себя на мысли: «А сам-то ты, Юра, разве не делал подлостей?»

    - И каков ответ?

    - Если я сейчас скажу: «Ни, Боже мой, я весь такой хороший, чистый, белый, что сейчас крылышки вырастут и я начну ими хлопать…». Нет, наверное, и небезгрешен, другое дело до какой грани дойти в этой самой подлости. Мне предложили выигрышную роль в спектакле, но для этого надо было «подсидеть» моего педагога, Анатолия Баранцева. Я не пошел на это, хотя Анатолий Иванович скорее всего даже на меня и не обиделся бы. Но я подумал, что эта роль вряд ли в одночасье вознесет меня на вершину звездности, а вот дорогому мне человеку я сделаю больно. Да, меня учили, что в этой профессии может выжить только тот, кто научится распихивать других. Я видел таких людей, но оттого, что он играет три роли за время, пока я работаю над одной, или что он ездит на Мерседесе, а я на Жигулях – он не счастливее меня. Может я просто мягкий человек?

    Утка встала поперек горла

    - Вероятно, характер закладывается в детстве, вы откуда родом?

    - Я из Москвы…

    - Не может быть! Почему-то большинство артистов родом издалека.

    - С периферии… сейчас даже модно говорить: вот я из глубинки, я там начинал и сюда пробился… Периферийные люди они очень хваткие, в отличие от нас, москвичей. Они любым путем стараются занять хорошее место, локтями распихивают, чтобы выжить, усидеться, урвать… У нас все идет своим чередом, рядом папа с мамой, иногда, вроде бы и постесняешься переходить дорожку приезжему, уступишь ему в чем-то, понимаешь, ему сложнее, он один в чужом городе. Другое дело, что я уступлю раз, или два, а потом дам отпор, если уж ты совсем по-хамски себя ведешь, я не придерживаюсь теории «Дадут по щеке, подставь другую», - это чушь, так и будешь ходить с разбитой мордой, давайте по библии: «Око за око», - это правильно, справедливо.

    - Похоже, в нежные годы вы были хулиганом, лупили всех подряд, а родители плакали горючими слезами и думали, что же из мальчика выйдет?

    - Хулиганом я был – это точно, а вот родителей побаивался, точнее, только папу, мама у меня тихий, голубоглазенький человек, она и сейчас жива. Мама была счастлива, глядя на меня, души во мне не чаяла, ведь я – единственное, любимое и неповторимое, семимесячное дите. А вот отец меня наказывал. Однажды произошел такой случай – я о нем еще никому не рассказывал, вам первым. Мы с родителями жили в милицейском городке, сейчас это район Щукино, а в те годы была деревня – протекала малюсенькая речка, стояли бараки, жители разводили кур, свиней. А так как мои родители были простыми работягами и с утра до вечера занимались добыванием пищи, то я, как и мои друзья был предоставлен сам себе. В один прекрасный вечер мы с ребятами украли утку и решили ее пожарить на костре. А хозяин утки это увидел, выхватил ремень и бросился за нами. Нас было трое, один хроменький инвалид, но когда я – здоровый хулиган, очень шустро удирал, спасаясь от ремня, я увидел, что передо мной еще быстрее бежит хромой парнишка. Нам все-таки удалось оторваться от погони, отдышавшись я сказал друзьям: «Я бежал последним, чтобы вас защитить». На самом деле, если бы я мог бежать еще быстрее, я был бы впереди, но уже тогда сообразил свою неловкость оправдать благородством. Потом нам за эту утку влетело, а мне, как зачинщику больше всего. И по сей день, когда я где-нибудь в ресторане заказываю птицу, какого-нибудь «цыпленка табака», я вспоминаю, как в тот вечер отцовский ремень ходил по моей спине.

    - А девчонки в вашей дворовой компании были?

    - Нам тогда было лет по восемь, девчонки появились позже. Когда нас в шестом классе объединили с девочками, до этого обучение было раздельным, мы, конечно же, сразу стали пытаться привлечь их внимание. У меня были очень курчавые волосы. И вот в один прекрасный момент я стал чаще причесываться и приносить домой трояки. Это сразу заметил отец и сказал: «Юрочка, давай-ка посмотрим, может твои волосы вырастут лучше, если их укоротить». И моя мама-парикмахер срезала мои кудри, гордость мою. Когда на следующий день я пришел в класс лысый, предмет моего обожания и ранее едва проявлявшая ко мне внимание, совсем перестала смотреть в мою сторону. Я понял, что отныне добиться успеха смогу только благодаря блестящим знаниям. Как-то очень быстро я всю свою юную энергию направил на овладение точными науками и стал отличником. А когда я выправился в учебе, то и кудри снова отрасли. Правда тут уже к восьмому классу началась совсем другая любовь: со страданиями и переживаниями, со вздохами и стихами…

    - С проводами до дома и песнями под гитару в вечернем дворе?

    - Нет, любовь моя была безответной, потому что я влюбился в учительницу тех самых точных наук, которые я так старательно осваивал. И мои знания оценивались куда выше робких стихов, подсунутых в классный журнал.

    Брак – не повод для скуки.

    - Тогда-то вы и решили стать артистом – неразделенная любовь частая причина таких решений?

    - Я с седьмого класса читал «Демона», со мной занимался актер театра Моссовета, правда потом он оказался шумовиком, но это не важно, он ведь видел, как играют настоящие артисты. Поэтому к окончанию школы я хотел идти поступать не в театральный институт, а сразу в театр. Иного мнения был мой папа он решил, что артист – это не профессия, и что я должен окончить строительный институт. Ослушаться я не мог, но сумел не пройти по баллам. Тогда отец попросту отдал меня в ПТУ, учиться на слесаря-инструментальщика. Но мои мечты на этом не закончились – уже работая на заводе, я играл в самодеятельном театре, причем мне доставались все главные роли, кроме меня никто не хотел учить большие тексты. После очередного спектакля в заводской многотиражной газете вышла замечательная статья обо мне, она начиналась словами: «Если бы мы не знали Юру Кузьменкова, как хорошего производственника и замечательного человек, мы бы подумали, что он до этой роли лет семь отсидел». Я скупил экземпляров сто этой газеты, раздал всем друзьям и родственникам, мол, смотрите, какой талант вы гробите. И с этой же газетой все-таки направился поступать в театр. Конечно, моя наглость и самоуверенность произвели неизгладимое впечатление на директора, но ни на столько, чтобы принять меня сразу артистом. По счастью, театр Моссовета в тот год набирал учеников в студию – такая добрая традиция готовить для себя кадры, и я довольно легко был в нее принят.

    - Вот уж самое время романы крутить – молодой, курчавый, без пяти минут артист?

    - Да, но я сам на себя удивлялся, я как сумасшедший стал «грызть гранит науки», меня так увлекло обучение, что я первые два года ни о чем другом и думать не мог. И однажды одна замечательная актриса, мой педагог сказала: «У вас, Кузьменков, лапотный реализм». Я покраснел, обиделся… и только спустя время я понял, какой же комплимент она мне сделала! Это же значит, что у меня врожденный талант, что в моей игре нет притворства. И когда я увидел, что в овладении профессией я лидер, что мне легко удаются этюды, над которыми другие мучаются, вот тогда я расслабился, тогда появилось все, что душе угодно: и веселое время провождение, и однокурсницы, и любовь – все сполна.

    - Вы, наверное, рано женились?

    - На втором курсе – поступил в 61-м году, а в 63-м мы всем курсом гуляли мою свадьбу, прямо в театре. Все были уверены, что наша семья временная. Мы и правда первые семь лет вели весьма активный образ жизни за пределами брака: и я и моя супруга – оба молодые, съемки, творческие поездки, длительные разлуки, такие семейные отношения не тяготили ни меня, ни ее. Но к тридцати годам мы решили поставить точку – либо расставаться, либо строить нормальную семью. Тогда у нас с Галиной и появился сын – Степан Юрьевич, сейчас он дипломат, вместе с женой и двумя дочками живет в Америке, работает. Так вот, когда родился ребенок, тем более, мужского рода, я себе сказал: «При всей твоей многогранной любвеобильности ты в ответе на этой земле за свое дите, и как бы твои глазки не горели на сторону, ты не имеешь права оставить семью». Друзья говорили: «Ты – ханжа, мы ведь разводимся, дети растут и не пропадают без нас». Это ваше дело и ваши дети, вы можете разводиться сколько угодно, и жениться на молоденьких, только что из этого выйдет? Если кость сломать, то по новой она может и не срастись. Я ни в коем случае не против, но примеров достаточно: Евстигнеев нашел молоденькую под конец жизни, Ромашин, Еременко… Чем все это закончилось?

    - И все-таки увлеченности были, не обманывайте.

    - Знаете, как я могу в интервью заявить: ах, ничего не было, я весь такой целостный и непоколебимый. Кто меня знает – скажет: врет. Я просто не могу сказать, что за эти, почти сорок лет ничего не было: любовь есть и всегда будет, она многогранна, и порой мой зарок весел на волоске: сами понимаете, съемки, гастроли, а там у-у!..

    - А потом появляется женщина и предъявляет якобы вашего ребенка – случалось?

    - Да, однажды была такая история: «Ты помнишь, это было там-то?» Первая мысль: «Этого не может быть», а следом мысль вторая: «А вдруг, может, вдруг я не помню», - ведь бывают такие гулянки, что сознание сдвигается, что наутро вообще ничего не помнишь – где был, с кем… Но, если вы, женщины, умнейшие создания природы, то и мы, мужики, не лыком шиты и параллельно с диалогом словесным всегда идет разговор мысленный. Когда она говорит: «Милый, это твой бэбик», - она параллельно думает: «Интересно, он поверит?». И если бы она мысленно не усомнилась, я бы поверил, а так я почувствовал фальшь. В такой ситуации во внутреннем диалоге обычно проигрывает именно тот, кто врет.

    Секс-символ под колесами броневика

    - Да, актер всегда видит игру другого, а случалось, что вы не могли справиться с актерской задачей?

    - Однажды я сорвал съемки из-за собственного смеха – в массовке фашистов играли солдаты-срочники, а так как в Москве служили в основном узбеки, то «истинные арийцы» были все сплошь и рядом узкоглазые. Произнести гневное обвинение в эти глазки-щелочки оказалось непросто. А однажды я чуть не погиб на съемках фильма «Огненное детство». На нас наступал «белый» вражеский бронепоезд, я прощался со своей маленькой дочкой, отдавал ее товарищу со словами: «Сохрани!» и уезжал на дрезине. Кто-то из техников сработал халатно и поезд пустили чуть раньше. Я говорю свою реплику, стоя к поезду спиной, вдруг «летит» один мой товарищ и буквально выталкивает меня с рельсов на обочину… а девочка остается… Поезд идет, до малышки метров десять осталось, я успеваю прыгнуть и выхватить ее с рельсов – буквально в тот же миг прокатился тяжелый броневик. Когда я совершал свой бросок, я краем глаза заметил, что операторы, осветители удирали, побросав технику – и никто из них не подумал о девочке. Эта махонькая так ничего и не поняла, она даже испугаться не успела.

    - Девочку играла Аня Назарьева – отечественный кинематограф должен вас благодарить за то, что вы спасли будущий секс-символ, рекордсменку по обнаженным съемкам! Скажите, а с любовью вам в кино везло?

    - У меня было много фильмов романтического настроя, но моим героям чаще доставались страдания – ведь в кино было время души, а не тела. В фильме «Доверие» даже довелось играть любовный треугольник с Санаевой и Прохоровой. Я очень любил героиню Санаевой, а та, которую играла Прохорова пыталась меня соблазнить. Я стоял на смерть. В жизни, конечно, я бы не оказывал такого железного сопротивления.

    - В жизни вы всегда отвечаете согласием на женский призыв?

    - Скажу больше: любить надо всегда и много, потому, что без любви никогда ничего не делается, и любить надо не науку, работу или искусство, а реальный объект. Тогда для этого объекта ты уже стремишься что-то совершить и в науке, и в искусстве. Поэтому если тебе достается любить по сценарию, ты обязательно должен полюбить партнершу… а иначе и на экране любви не получится. А так как я многолюб, то мне нравятся все женщины.

    - Это смелое заявление, вероятно у женщин даже не было необходимости вас добиваться?

    - Ну почему же? Добивались по-разному – и на рюмку чая приглашали, и говорили, что я гений, талант, и подпаивали, чтоб я расслабился.

    - А вы ей: «Нет, я другой принадлежу и на поклонниц не гляжу»…

    - Во-первых, никогда не надо отказывать женщинам – жизнь такая короткая. Не оказать женщине знак внимания – это обидеть ее. Другое дело, я должен дать ей понять, что жену никогда не брошу, что наши отношения могут строиться только до определенного предела. Хочешь ко мне на спектакль – пожалуйста, хочешь, чтоб я тебя проводил – нет проблем…

    - Так вы ей тем самым даете надежду.

    - Нет, я просто не обижаю ее. А женщина рано или поздно все равно поймет, что я не перейду границы, что она не добьется, чего хочет, и что ей следует оставить меня в покое.

    - Но бывают же настырные – признаются в любви до гроба, грозятся из окна выброситься – как быть с ними?

    - Начнем с того, что мужчине как и женщине всегда приятно, когда ему объясняются в любви, когда хвалят, гладят по голове. А угрозы? Я отвечаю с улыбкой: «Вешайся, поджигайся, топись, но я думаю, что ты это сделаешь зря», - действует, по крайней мере, ни одна еще не рассталась с жизнью из-за меня.

    Реинкарнируем вместе

    - Ваша жена вас ревнует, или уже привыкла?

    - Мы с ней почти одногодки, но она до сих пор ревнует, другое дело, что все больше я начинаю ценить семейный уют, и все чаще думать, как все-таки быстро время пролетело. Я вам правду скажу, дети мои, не слукавлю: вот случись, что с моей супругой, я едва ли смогу пережить. Любовь это, или нет…или мудрость…

    - Такая серьезная привязанность?

    - Это время настолько соединило нас, что наше эго вплелось одно в другое и разорвать его невозможно - будет рваться по живому. Супруги, которые очень долго живут друг с другом, очень боятся друг друга потерять не оттого, что они слабые или любовь очень сильная, а оттого, что любовь уже перешла в другое, более ценное качество. Любовь для каждого возраста выражается по-разному – в юности это стихи, прогулки под луной, потом интимная близость, а с годами она занимает все сферы твоей жизни. Почему в молодости она непрочна? Потому, что цель конкретна, добиваешься ее – интерес пропадает, счастье-то в процессе, а не в результате. Оттого и разводы часты.

    - Что же делать?

    - Умные, одаренные люди стараются этот процесс замедлять или ищут новые цели, наполняют отношения яркими праздниками и традициями – это общие ценности, их так просто не выкинешь. Почему раньше было меньше разводов? Потому, что венчались в церкви – действо куда более запоминающееся, чем регистрация в ЗАГСе – таинство!

    - Вы верите в тайны, в мистику?

    - Ну а вы разве не верите? И по утрам не загадываете: если первым придет мой автобус, значит, день будет удачным? А потом не прибываете в счастливой уверенности, что действительно, счастье привалило, даже если на самом деле ничего особенного не случилось. Человек так устроен, что он верит в сказки.

    - А в то, что душа живет на земле не один раз?

    - Ой, как бы хотелось в это верить. Не думаю, что я все бы повторил без изменений, но хотелось бы снова испытать любовь во всех ее многогранных проявлениях.