Есть люди, жизнь которых подобна несущемуся поезду: за окном быстро мелькают дни, события, люди.… К таким с легкостью можно отнести и популярного актера театра и кино Дмитрия Марьянова.
Помните озорного балагура из «Любви», который обучает своего застенчивого друга (Е. Миронова) искусству любви? А, ставший культовым в начале 90-х, фильм «Дорогая Елена Сергеевна»? Его удачные роли можно обсуждать долго, но что толку, если не знаешь того, кто за ними стоит, человека, играющего ту самую роль. Мы встретились с Димой в уютном ресторанчике и после первых же, ничего не значащих реплик, которыми обычно обмениваются малознакомые люди, я поняла, что это интервью будет более чем удачным.
- Все началось с того, что я в детстве не на шутку увлекся театром, даже занимался в театральной студии на Красной Пресне. И, как это часто случалось в застойные годы, к нам в студию пришли «гонцы из кино» и просто отобрали меня для съемок детского музыкального фильма «Выше радуги». Конечно, «просто отобрали» – это я мягко выразился, был конкурс, были пробы, было какое-то катастрофическое число претендентов на эту роль. Но мне повезло больше, чем другим. Наверное, сыграло немалую роль то, что я увлекался брейк - дансом и здорово танцевал. Потом по сюжету я старательно сбивал планку, хотя мог легко взять эту высоту, так как был исключительно спортивным юношей. Так же я пофессианольно открывал рот под пение Владимира Преснякова. И вот тогда я понял, что «обманывать» людей (а любое лицедейство, как известно это обман) – мое призвание. Затем я поступил в Щукинское училище. На первом курсе снялся у Э. Рязанова в фильме «Дорогая Елена Сергеевна» А потом я загремел в армию. Правда, не надолго. Мне повезло, вышел указ Горбачева – гнать студентов домой. Так что я мучился всего год, после чего благополучно вернулся на второй курс. Так что, армия лишилась достойного защитника Родины, а искусство приобрело, наверное, неплохого актера. Потом я учился, учился, учился, между лекциями и сессиями успел сняться в фильме «Танцующие призраки». После второго курса меня пригласил Валерий Тодоровский в свой фильм «Любовь», где у нас был замечательный альянс с Женей Мироновым. После третьего курса снимался в фильмах «Русский регтайм» и «Такая чудная игра». Закончил «Щуку» и сейчас я работаю в «Ленкоме». Вот, собственно и все, никакой я не особенный, а самый обыкновенный и скромный актер.
- Насколько мне известно, самые обыкновенные актеры в такой престижный театр не попадают, наверное, что-то тебя выделяло среди выпускников Щукинского училища?
- Как я уже говорил, я неплохо двигаюсь, могу выполнять некоторые трюки, ведь я занимался акробатикой. Помню, был забавный случай, когда я еще учился в школе: мы всем классом ездили в Одессу, жили в местной школе, там был оболденный спортзал. Вот мы и резвились с утра до вечера: прыгали на батуте, крутили сальто. Как себе головы не свернули, не знаю. У меня был номер: я прыгал с батута, пролетал пару метров в ласточке, крутил сальто и благополучно приземлялся на кучу матов. Вернулись в Москву, я решил повторить свой трюк, а у нас в школе всего два мата. Ну, в общем, разложили их кое-как, а ребята встали для страховки. Я прыгнул: лечу и вижу, как проскакиваю мимо матов, мимо ребят… и так я увлекся созерцанием, что не успел перекрутить сальто. В конце концов, приземлился я плашмя прямо на деревянный пол….
- Работа в Ленкоме греет твое самолюбие, ты вообще человек пафосный?
- Нет, хотя приятно ощущать себя причастным к этому театру. Я вряд ли бы ушел отсюда, даже если бы в другом месте предложили роль, о которой я всю жизнь мечтал. Этот театр для меня родной. Сейчас я играю в спектакле «Две женщины» и маленькая роль в «Королевских играх», где меня быстренько убивают.
- Я слышала, что очень плохая примета, когда тебя убивают на сцене, даже существует древнее актерское поверье: «где два покойника на сцене, быть третьему наяву», поэтому многие отказываются от подобных ролей.
- Я не играю двух покойников сразу (смеется). Да и все это дело случая: некоторых постоянно убивают и на сцене и в кино, а они продолжают жить, а другие и без подобных ролей умирают. Мне кажется, здесь нет никакой закономерности.
- Значит, в актерские приметы ты не веришь?
- Почему, очень даже верю, просто приметы бывают разные, например: на сценарии посидеть, если ненароком уронил, или постучать по дереву… лучше головой (смеётся) перед выходом на сцену. Некоторые еще язык в зеркало показывают. А попробуй только за кулисами достать семечки или орехи…
- А ты верующий человек?
- Да, стремлюсь.
- А если бы тебе предложили сыграть Люцифера или Воланда, ты бы согласился?
- Думаю, да, потому что, кто-то должен играть и их. О жестокости и преступлениях нужно знать, и кто-то должен донести это знание миру.
- Значит, ты готов добровольно взвалить на себя неприятную миссию. Ты похож на Дон Кихота, точнее нет, скорее больше на Робен Гуда, одержимый в своей идее сделать мир лучше.
- Ну, насчет целого мира, это конечно перебор, но когда я сталкиваюсь с откровенной ложью и бахвальством пребывать в спокойствие не могу. Просто «руки чешутся» дать ему в рыло. Был один интересный случай. Во время съемок фильма «Королева Марго». Все трюки ставил мой друг, мастер спорта по пятиборью Михаил Шевчук. Я поехал с ним, вдруг понадобится массовка? Стоим около Мосфильма: я, Мишка, его ребята-студенты…Открывается служебная дверь, выходит мужик один, за ним второй, а следом девушка молоденькая со взором горящим и восторженным. Все трое, ну не пьяные, а так, навеселе, разговорчивые очень. Один из мужиков, показывая на своего товарища, обращается к нам: «Слушайте, вот это каскадер всех времен и народов, посмотрите за ним, я сейчас приду». Ну, я думаю, каскадер – это же классно, у меня масса друзей-каскадеров. А он, не долго думая, подходит к нашим ребятам и начинает совершенно невероятные истории рассказывать про то, как он летел с восьмого этажа, на втором зацепился подтяжками и отпружинил на пятый… В общем бред полный и бессовестный. А главное, девчонка смотрит на него с таким восхищением. Я конечно не выдержал, переморгнулся с Мишкой и на него так, с наездом: «Ты, сволочь, я тебя просил десять человек привести, а ты сколько привел? Где еще один?». Мишка мою игру понял и в позе раскаяния оправдываться: «Да, понимаешь, только что позвонил, ногу вывихнул, нога распухла, ни в один ботинок не помещается, ну где я тебе человека в десять вечера найду». Я продолжаю кричать, причем с всякими нецензурными выражениями, для пущей убедительности: «Меня это не волнует, ты понимаешь, ты меня подставил, меня режиссер с потрохами съест», - естественно при этом размахиваю театрально руками, показывая, как режиссер меня будет есть… А ребята наши в стороне стоят, глаза вытаращили, и понять не могут, с чего это вдруг два закадычных друга сцепились. Все в шоке! Я хватаю Мишку за грудки: «Где хочешь, найди его». Подходит этот, «клиент»: «Пацаны, что у вас за проблемы», - а у самого пальцы, как пальмовые ветви растопырены. Я ему в гневе: «Да пошел ты…». Он к Мишке. Тот: «Да, ладно, парень не мешай, видишь, постановщик трюков орет, я ему людей обещал на съемки, а один получил травму». «Клиент»: «Возьми меня, я же все могу, любые трюки…» Ну, Мишка еще немного посопротивлялся и, типа как от безысходности сдался. В то время возле «Мосфильма» стояло большое дерево. Я хватаю Мишу за шкирку и хлобысь его об ствол, он бьется об дерево, ноги поджимает, отскакивает и падает плашмя на землю. Я этому: «Понял?». Он: «Нет». Миша берет меня за шкирку и повторяет трюк со мной: «Понял?». Тот: «Да». Миша ему: «Ну, давай», - берет его за шкирку… и далее по сценарию, только парень не отскакивает от дерева, а с трудом от него отлипает. А я продолжаю свою игру: «Ну, Миша, ну нашел мне каскадера, с таким же успехом можно было сторожа с вахты взять, тоже мне, камикадзе доморощенный. Мне нужен трюк, понимаешь, трюк: удар, отскок…» Миша: «Сейчас будет отскок», - и снова хлобысь его об дерево. Парень с трудом с земли поднимается, а взгляд уже такой туманный, в кучку: «Ну, как?». Я ему одобрительно: «Уже лучше, ты еще потренируйся, пока время есть». Ну, тут такое представление началось: разбег, бросок на дерево, сползание… В общем, мы ушли на съемки, а он так и бился об дерево головой. Кстати, теперь на этом месте один пенек остался….
- Ты всегда людей так жестко на место ставишь?
- Почему, жестко, никто его не заставлял, профессия каскадера опасная, ребята порой получают серьезные травмы, а он выходит и начинает перед девочкой пальцы выкручивать. Так нельзя. Или был еще случай, тоже одному лавры каскадера спать, наверное, мешали, так он из себя великого фехтовальщика стал изображать, а когда в руки ему дали шпагу, с трудом ее от земли оторвал и стал размахивать ею так, как будто мух по павильону гоняет. Даже съемки прекратили, все любовались его «мастерством». Ему повезло, что мы с Мишей спешили, а то предложили бы ему совершить падение с лестницы. И что самое удивительное, он бы с радостью согласился, и падал бы, набивая синяки «оттачивая мастерство». Поражает меня такая вот человеческая глупость, ничуть не меньше, чем лживость.
- Дмитрий Марьянов играет в театре, снимается в кино, занимается трюками… что еще?
- А еще мы с Мишей пробовали писать. Мы пытались сделать, ни много, ни мало, сериал. Долго в творческих муках рожали идею, собирались по вечерам и думали, разыгрывали, кривлялись, как дети. Но придумать – это одно а воплотить на бумаге, все никак не получалось. На помощь пришел мой одноклассник, Родион Белицкий, он закончил ВГИК по специальности сценарист и обладает замечательным чувством юмора. В общем, он терпеливо выдержал весь наш цирк и уже через несколько дней был готов сценарий первой серии, под названием «Тупые шпаги», очень смешно. Главные герои – мы с Мишкой – мушкетеры, которые все время попадают в невероятные истории. К сожалению, до съемок дело не дошло, нам так и не удалось найти денег. Но нашему сочинительству не суждено было кануть в забытье. Наступил период, когда не было ни денег, ни работы, холодильник позабыл о существовании продуктов, а кошелек о звоне денег. Приезжает ко мне Мишка и заявляет, что на Мосфильме собираются снимать эротические клипы, типа «Плейбоя» и объявили конкурс сценаристов. Нет проблем: мы с ним вышли, купили бутылку Шампанского, а поскольку дома ничего не было, а есть очень хотелось, мы взяли какую-то соленую рыбу. К утру сценарий был готов, получилось очень смешно, а поскольку, это все-таки эротика, все «сцены» мы заменяли многоточием. Где страстный поцелуй, там три точки, если что-то более откровенное, точек больше, а в конце сюжета был такой накал страстей, что вообще сплошные точки. Самое забавное, что из сценариев 60-ти профессиональных юмористов выбрали наш. Но этому проекту тоже не суждено было воплотиться.
- Дима, сейчас очень модно приглашать артистов на телевидение в качестве теле ведущих, у тебя были подобные предложения?
- Да, но пока ни одно из них меня не заинтересовало. К тому же сразу происходит этакое «замыливание лица».
- Но, все же в рекламе-то ты снимался?
- Снимался и буду сниматься, если пригласят, это же деньги! Актерская профессия, – мало оплачиваемая и поэтому приходится зарабатывать разными способами. Хоть и считается, что талант должен быть голодным, я с этим категорически не согласен. Я конечно не прихотлив, мне, по большому счету все равно, что есть, где жить, во что одеваться, главное, чувствовать себя в своей тарелке. Я не придерживаюсь какого-нибудь определенного стиля, люблю ходить в драных джинсах, хотя и пиджак могу надеть…если очень надо, но без особого удовольствия. У меня для таких «особых» случаев есть один ужасно дорогой чёрный пиджак.
- А бандана на голове – это дань моде или что бы концентрировать работу мозга?
- Нет, просто мне так нравится: носить бандану, ездить на мотоцикле…
- …наказывать плохих людей. Ты необычный человек, и, наверное, характер у тебя не простой?
- Пожалуй да, хотя однозначно говорить о себе не стал бы , сейчас могу дать себе одну характеристику, а через некоторое время мне покажется, что я не прав. Я человек настроения, достучаться до меня сложно, к тому же я еще и вспыльчивый…но отходчивый. А вообще я хороший, добрый, щедрый, в общем, белый и пушистый.
- И, наверное, женатый?
- Вот здесь ты не угадала, я холостой. Сложно найти женщину, которая будет безропотно терпеть мужа-актера. А муж-актер – это: ночные съемки, а иногда еще может творческий кризис посетить, который рука об руку шагает с кризисом материальным. Одна лишь женщина способна все это выдержать – моя актерская судьба.
- Скажи, с тобой случалось, что роль тяжело дается, вроде играешь все нормально, а кажется что-то не так?
- Почти всегда так бывает, я вообще страдаю самоедством. Свои фильмы я смотрю только один раз, и то сквозь пальцы (в прямом смысле), и всегда мучаюсь, что мог бы сыграть иначе. Иногда доходит до того, что я сомневаюсь, а надо ли мне продолжать заниматься этой профессией. Когда случаются какие то неудачи, я начинаю искать причины только в себе. Я ужасно самокритичный!
- Скажи, а если бы вдруг не стало этой профессии?
- Об этом я даже не думаю, страшно, мне уже много лет (справка автора: скоро исполнится 30 лет) и что-то менять поздно. Да и не хочу я ничего менять, я люблю свою профессию, даже если она меня не всегда любит. Сцена – это своеобразный наркотик, но я не хочу избавляться от его зависимости!
