Каким характером должен обладать человек, который в советские годы рискнул сняться в грубой сексуальной сцене, да еще в роли насквозь порочного комсомольского лидера. Наверное, таким, как у Игоря Бочкина – откровенным, решительным и самодостаточным. В свои 44 года он задирист, как мальчишка и ничуть не смущаясь, признается в многочисленных пороках.

    Секс в высших эшелонах власти.

    - «ЧП районного масштаба» вышел в 1988 году, в те годы секса в нашей стране еще не было, а комсомол считался если не Богом, то, по крайней мере, мамой и папой всей советской молодежи в одном флаконе. Как ты решился так надругаться над светлыми чувствами «лучших людей страны»?

    - А решаться-то было не на что. Мне исполнился 31 год, семь лет я работал в театре Гоголя, куда попал сразу после ГИТИСа, пахал, как папа Карло, играл все ведущие роли, а приглашение в кино это было первое. Я, как любой актер хотел сниматься и согласился сразу. Кроме того, сценарий фильма принимало Госкино, мне и в голову не приходило, что окончательный результат будет так отличаться от задуманного.

    - Откровенная сексуальная сцена тебя не смутила?

    - Там было две таких сцены: первая, где я трахал жену, произнося длинный монолог: «Я желаю, чтобы ты умерла», - стояла в сценарии и была вполне обоснована. А значение второй, когда я прихожу с работы: в одной комнате по телевизору Брежнев выступает, на кухне любовница готовит мне котлеты, я задираю ей на голову халат, ставлю раком, мордой в фарш и с совершенно каменным лицом трахаю - до меня не доходило. Тогда режиссер Сергей Снежкин вполне доходчиво все объяснил: «Ты пришел с собрания, на котором тебя поимели – лишили должности, карьеры. От тебя ушла жена. На ком ты можешь сорвать зло? На любовнице: тебя отымели – ты отымел. Что тут не понятно?». Я сочувствую девочке, которая играла мою любовницу – она и не догадывалась, что я с ней буду делать, зато в кадре все выглядело очень убедительно.

    - В реальной жизни свое плохое настроение ты тоже срываешь на женщинах?

    - Чаще я его топлю в бутылке пива, конечно, если мне не предстоит выходить на сцену, потому что к профессии я отношусь серьезно, это мой главный стержень в жизни, на котором я держусь. Я часто работал с пьющими артистами, это западло - никогда не знаешь, что от него ждать: смотрит на тебя, лопушками хлопает и в любой момент может что-нибудь выкинуть. За свою жизнь я не разу не вышел на сцену выпивши, даже, когда мой день рождения совпал с премьерой в театре, позволил себе поздравиться только поздно ночью.

    - Скажи, нужен ли был какой-то особый такт, чтобы актрисы в интимных сценах не зажимались?

    - Они читали сценарий, знали, что придется играть, соглашались на это. Так какой такой подход им требуется? Режиссер сказал: «Раздеться и в постель», - значит надо выполнять. И вот мы снимаем сцену с моей «женой»: она внизу, я сверху, а на мне еще оператор с камерой сидит – снимает. По сюжету приближается кульминация… вдруг оператор как заорет: «Так не кончают!». Я ему: «Пошел ты на…, ложись на нее, и сам кончай, как считаешь нужным».

    Куда она денется, когда разденется.

    - Актриса после такого обращения не уехала домой?

    - Куда она денется, она приехала из Омска. В конце дня, бедолага сидела в курилке и вслух рассуждала: «Первый раз в жизни приехала в Питер, первый раз в жизни снимаюсь в кино и в первый же съемочный день меня трахнули практически всем коллективом!».

    - Скажи, неужели играя такие сцены, ты не испытываешь к своим партнершам хотя бы легкого чувства влюбленности?

    - Я бы хотел четко разделить театр и кино. В театре творческий процесс занимает довольно долгое время – ты успеваешь и увлечься, и влюбиться, и стать просто добрыми друзьями. Здесь отношения длительные и более серьезные, потому что каждый жест, каждый взгляд выдаст твое отношение к партнерше, зрителя не обманешь. А в кино есть очень хороший инструмент – ножницы, который запросто порежет все твои чувства на кадрики и сложит нужную режиссеру историю любви.

    - Но все-таки романы на съемочной площадке – дело нередкое?

    - Врать не буду – романы случаются почти всегда, особенно, если ты с актрисой из кадра в кадр ходишь. Сначала ты на нее смотришь, просто как на человека, через 2-3 дня – как на бабу, а через четыре замечаешь, что и она в тебе видит самца – приглашаешь ее вместе пообедать, сходить куда-нибудь, ну и дальше, все происходит само собой. Через неделю у вас уже бурный роман, хоть несколько дней назад тебе на нее было, мягко говоря, наплевать. Съемки заканчиваются – кончаются и отношения: это стандартная формула, другой еще не придумано. У меня ни разу не было, чтобы роман с партнершей вышел за пределы съемочной площадки, потому что это все несерьезно, для куража.

    Баба – есть баба, а что еще нужно?

    - Женщина-актриса, от женщины другой профессии сильно отличается?

    - Какая разница: баба, она и есть баба, актриса она или нет – это неважно. Если у нее помимо профессии есть муж, ребенок она должна, прежде всего, оставаться бабой: уметь мужика удовлетворить, ужин приготовить, за ребенком присмотреть и дом содержать в порядке, а уж потом пусть самовыражается на сцене и шлифует свой талант. Терпеть не могу этих муси-пуси-мансипэ, которые с утра до вечера у зеркала сидят, когда в мойке гора грязной посуды. Для меня в этом отношении идеальна Лена Яковлева, нам довелось пару раз вместе сниматься, вот это Баба с большой буквы, я ее очень люблю и уважаю, ее энергии хватает и на сына, и на мужа Валерку Шальных и на профессию, в которой она, между прочим, очень удалась…

    - Ты сторонник домостроя?

    - В некоторой степени да, но домостроя не жесткого. Меня вполне устроила бы формула: «Жена, к ноге!». Но эта формула срабатывает только, когда жена всегда рядом. Когда она целый день на работе не уследишь, к чьей там ноге она прижимается. Но, с другой стороны, если все время быть вместе, и дома и в театре – то взвоешь. Иногда надо отдыхать друг от друга. Вот такая противоречивая ситуация.

    Я знал себе цену

    - Поэтому у тебя уже третий брак, но ведь, наверное, была и любовь?

    - Конечно. В ГИТИС я поступил сразу после армии. Причем поступил сразу, легко выдержал конкурс в 200 человек на место. Все мондражировали, а мне было совершенно по фигу, я служил в танковой роте повышенной боевой готовности и вернулся старшим сержантом – меня трудно было чем-либо напугать. Еще на вступительных экзаменах я положил глаз на хорошенькую девочку с красивым именем Алиса, потом мы оказались в одной группе и как-то сразу, молниеносно у нас начался роман. Это и была моя первая любовь. Мы все время проводили вместе - играли этюды, засиживались в аудитории допоздна, о чем-то говорили.

    - Как ты боролся за ее сердце?

    - Я никогда не боролся за женщин. Мы практически не расставались – какие еще ей знаки внимания нужны? Цветы? У меня на это денег не было. Мог бы, конечно, какую-нибудь клумбу ободрать, но я ВДНХ-овский мальчик, за свою юность столько цветов напи…л, что мне это уже было не интересно. Прыгать перед ней сопливым козликом – это мне тоже было не нужно, я пришел из армии настоящим мужиком и цену себе знал, меня в институте уважали и единственного на курсе называли Игорем Ивановичем. Мне не нужно было выпендриваться, чтобы покорить девчонку, это удел прыщавых мальчиков…. Как моей Алиски домогался Амаяк Акопян, как он ее обхаживал, но выбрала-то она меня, потому, что со мной ей было интереснее.

    - Но все-таки вы с ней расстались, значит, женщине не только армейский авторитет нужен, но и красивые поступки.

    - Причина не в этом. Мы поженились на первом курсе, а расстались по окончании института. Через такой брак проходит большинство студентов. Видимо, я все-таки оказался мальчиком со способностями – меня приглашали в несколько московских театров, а Алиску никуда не звали. Я выбрал средненький театр Гоголя и сразу стал играть главные роли. А жена моя в профессиональном смысле не состоялась – началась зависть и ревность. Потом еще теща стала в нашу личную жизнь лезть, этого я выдержать не мог и стал частенько уезжать к маме. А тут и первые гастроли подоспели… Когда вдали от дома чувствуешь себя вольным, рядом друзья с портвейном, бабы в любом количестве, то к домашнему конфликту возвращаться совсем не хочется.

    - И ты заговорил о разводе?

    - Это произошло как-то само собой и с обоюдного согласия. Если отношения закончились – чего тянуть. И сразу же я женился вновь. Моя вторая жена была искусствоведом у Славы Зайцева, только-только закончила институт и проходила практику в качестве художника по костюмам на картине «Такая жесткая игра – хоккей». У меня там была небольшая роль. Все произошло стремительно, буквально в первый же день, какая-то невероятная безудержная страсть. А потом, как вспыхнуло, так и ушло – моментально и безболезненно. Только девочка на свет родилась, дочка Саша. Мне не понятно, зачем было рожать?

    Бегу без оглядки вперед.

    - Со своими бывшими видишься?

    - Нет, зачем это нужно, если я ухожу, то уже не возвращаюсь никогда. Не верю тем, кто сохраняет после развода дружеские отношения – это лукавство или корысть… Сейчас вдруг вспомнилось: я зачем то заехал к Алиске уже после нашего развода, сидим, пьем чай, разговариваем. Вдруг она мне: «Что же ты не рассказываешь, что женился?». Вроде банальный вопрос, но она как заревет!…Видимо она меня тогда еще любила. Я чувствовал себя идиотом в этот момент, вроде, как я такой жестокий – рву ей сердце. Поэтому я стараюсь не видеться с теми, с кем расстался. Во втором браке было сложнее – Сашке было всего полгода. Меня все пилили: «Как так можно, не общаться с ребенком? Неужели тебя к нему не тянет?». Мне кажется, тянет тогда, когда ребенок растет на твоих глазах, когда ты ночи с ним не спишь, пеленки меняешь, бутылочки в рот суешь. А когда ты его практически с рождения не видишь, никакой тяги нет. Я бы не смог быть воскресным папой. А потом, у меня по стране, наверное, растет полно детей, что же мне обо всех беспокоиться? Я знаю, что моя Сашка растет в Испании, получает хорошее воспитание, образование, у нее все есть. Ну и, слава Богу!

    - Есть мнение, что мужчина любит своего ребенка, пока он любит женщину, мать этого ребенка. Ты с этим согласен?

    - Я не задумывался над этим, но может быть вы и правы…

    По бабам, опять по бабам!

    - Ты когда-нибудь ревновал своих женщин?

    - Конечно, если кто-то говорит, что он неревнив – просто трепется. Ревность – чувство, присущее всем, в той или иной мере. Не ревновал я, пожалуй, только Алиску, но она всегда была рядом, на моих глазах, или может быть я в юности был слишком самоуверенным. А остальные… Откуда же я знаю, с кем моя жена обедает, с кем болтает в курилке, если она целый день на работе. Но и мои женщины в долгу не оставались. Мы со второй супругой расстались из-за моих баб, я дико гульбанил, такого шороху давал! Она так и сказала: «Бочкин, тебя переделать нельзя, как бы я тебя не любила, но твою разгульную натуру я больше терпеть не могу. Я по натуре – широкий человек, таким был мой дед, он тоже любил погулять. В то время я не пропускал ни одного кинофестиваля, это я сейчас никуда не езжу – надоело, меня уже и накормили, и напоили, каждый раз одно и то же «меню». А тогда все было впервые и вновь: первый фильм, первая премия, первые банкеты, первые поклонницы – вот я и отрывался на полную катушку.

    - Ты не думал о том, что пока ты развлекаешься там, твоя жена с тем же успехом может развлекаться дома? И тогда анекдотичная ситуация: муж приехал, а жена…

    - Такого никогда не было, но если бы, не дай Бог – убил бы обоих. Я человек взрывной.

    - Приходилось женщину бить?

    - Был у меня этот грех всего один раз в жизни со второй женой. Я ее не ударил, просто очень сильно оттолкнул: я в очередной раз куда-то уходил, а она схватила меня за рукав – то ли пускать не хотела, то ли решила пиджак порвать мне назло… у меня не было выхода. Но я считаю, что это делать ни при каких обстоятельствах нельзя. Я тогда часто уходил из семьи – домой не тянуло. Заканчивается спектакль, а на душе противно оттого, что снова жена будет нудить, теща доставать расспросами. У нее была неприятная привычка – лезть ко мне в душу. Каждый вечер она ждала меня на кухне с борщом и рюмкой коньяку и проявляла невероятное любопытство к моей работе. Но я так устроен: если я хочу говорить – меня не остановишь, а если у меня день «неговорильный» – ты из меня клещами слово не вытянешь. Я человек настроения, прогибаться под чужие желания не привык. И вместо того, чтобы после спектакля идти домой, я сидел с мужиками в гримерке: выпьем по кружечке пивка, перекинемся в картишки, о чем то поговорим, сами собой между нами бабы вырисовываются – в чем беда-то, почему здоровым мужикам не отдохнуть? Когда не хочется идти домой – тогда и любовь, и семья, да и сам дом заканчивается. Любовь – странная штука: сегодня она есть. А завтра, раз – и ушла, просто ушла, без причины. Она может неделю жить, может год, а может и всю жизнь. Правда, я не очень верю в вечную любовь…но как знать.

    Она мудра и терпелива.

    - Ты не думал, что если твои браки так быстро рассыпаются, то может быть ты в этом виноват?

    - Конечно, виноват, у меня масса пороков, я совершенно несносный человек и жить рядом со мной очень трудно. Я люблю погулять, я взрывной, эмоциональный, я как ураган, могу пошуметь сильно, устроить «домашнее построение». Но ведь с третьей женой Светланой мы живем уже 14 лет. Правда сейчас у нас очень сложные отношения, но я думаю, у нее хватит мудрости смириться с моими поступками. Меня же все равно не переделать, идеальным мужем я не стану.

    - А как ты с ней познакомился?

    - Совершенно случайно, правильно говорят: все под Богом ходим. Дело было вечером, делать было нечего. Позвонил приятель: «Бочкин, что ты там томишься? Две девчонки сидят в гордом одиночестве. И приглашают нас скрасить вечер». На последние деньги я купил несколько бутылок «Алазанской долины», и мы, три мужика отправились в гости. Сначала пили вино, ели черемшу и какие-то тоненькие сардельки, болтали о чем-то, ржали. Потом один из нас, доказывая свою любовь, сбрил роскошную бороду. Погуляли по полной программе. В этот же вечер я остался у Светланы… а через несколько дней приехал ее муж из командировки. Пришлось ему объяснить, что он опоздал.

    - Почему у тебя никогда не подходит к телефону жена? Это одно из проявлений домостроя?

    - Это из-за многочисленных звонков поклонниц. Когда подходит жена – они просто бросают трубку, а если подойду я – скажут: «Здравствуй, любимый!» Такая «достача» иногда по 15-20 раз в день происходит. Жена самоустранилась от телефона и только по-бабьи меня поддевает: «Опять началось? Ну и что на этот раз придумаешь?». Из-за этих звонков у нас отношения и испортились, и не известно куда еще придут. Да, я, как и раньше погуливаю, люблю выпить с друзьями, но в отличие от предыдущих браков, меня домой тянет, я не забываю, что у меня есть жена – значит, не все потеряно.

    Гормоны спали до армии.

    - Скажи, твоя необузданная любвеобильность с детства?

    - Моей первой женщиной была моя жена – это случилось уже после армии. А до этого… вроде бы и потребности в этом не было – такая у меня физиология. Конечно, с девчонками я гулял, и целовался, и руки распускал, но до самого главного дело не доходило. Зато после армии меня словно прорвало, и понесло-о-о…

    - Ты сказал, что «ЧП районного масштаба» – твоя первая большая работа в кино, но ведь еще в школьные годы ты снялся в главных ролях в двух фильмах.

    - Я не считаю это чем-то серьезным. Дети, они как животные, делают то, что им скажут, они не понимают серьезности работы. Я не испытывал ни мондража, ни творческой эйфории. Это было приятное время провождение на озере Селигер и не более. Да и попал я в кино весьма банальным образом: пошел в кинотеатр «Форум», на пороге меня схватила за рукав ассистентка режиссера картины «Огоньки» и позвала на пробы. Потом, практически сразу меня сняли в фильме «Красно солнышко».

    - Одноклассницы стали окружать вниманием?

    - Я не помню, в моей жизни было столько фильмов, столько выученных текстов, столько баб, что даже если и было внимание со стороны одноклассниц, то столь незначительный факт из моей памяти просто вылетел. Вот сейчас девчонки меня гораздо больше достают…

    - Ну а к своим нынешним поклонницам ты как относишься?

    - По разному. Когда артист говорит, что ему наплевать на поклонниц, он врет. Это очень приятно, когда приходят мешки писем, когда девочки пишут стихи и называют тебя своей мечтой, когда пищат на галерке в момент твоего появления на сцене, даже когда телефон обрывают или в гостиничный номер врываются со словами: «Трахни меня, пожалуйста!»

    - Как ты реагируешь?

    - Ну-у, это смотря какая девочка…Если совсем сумасшедшая, я стараюсь вообще не общаться, ведь любую ситуацию можно перевести в шутку. Я могу провести ее на спектакль, дать автограф, но упаси меня Бог спать с поклонницами, мне и без них баб хватает. Как говорит один мой приятель: «Я свой член не на помойке нашел». Просто потрахаться и разбежаться – это напрасная трата времени, это можно разве что по пьяни. Я люблю от женщины еще что-то получать: какие-то эмоции, знания, что бы развитие личности происходило, а не только животные порывы удовлетворялись.

    Уроки жизни.

    - Какая бы женщина привлекла твое внимание?

    - То, что она женщина – меня уже привлекает. Конечно, красивая, сексуальная, чтобы готовила хорошо и меня терпела, ну и умом была не обделена. Женщина без мозгов – это кукла. Меня очень пугает, когда женщина заявляет, что для нее главное в мужчине – ум. Это ложь! Мужик должен быть мужиком во всем: и деньги зарабатывать, и защитить при случае, и водку пить, не пьянея, и в сексе кое-что уметь. Так же и женщина должна быть не чем-то одним, а всем сразу: любовницей, другом, хозяйкой.

    - Как ты считаешь, тебя может что-то удивить?

    - У Конфуция есть хорошая фраза, которая звучит примерно так: «Если ты проснулся и понял, что постиг смысл жизни, можешь спокойно умирать» Мне иногда кажется, что удивить меня уже нельзя. Я уже много повидал и плохого, и хорошего, и ко многому готов. Но я же не могу знать, что меня ждет впереди? Может быть, я завтра встречу новую любовь и стану идеальным мужем и отцом – я в это не верю, конечно, да и не хотелось бы опять начинать все сначала: опять тебя будут воспитывать, пилить за твои пороки, которые я и сам знаю. Не хотелось бы, но кто знает, что мне готовит Бог…

    - Какие уроки из своей жизни ты уже успел извлечь?

    - Во-первых, я больше никогда не сажусь за руль пьяным. Два года назад я попал в жуткую аварию, и месяц лежал без движения – меня переворачивали с бока на бок. Лицо было страшно порезано, я боялся, что не смогу вернуться в профессию. Но я сам виноват – гнал на полной скорости, сильно выпивши: ночь, снегопад, гололед… Самое горькое – что большинство друзей даже не позвонили. Во-вторых, я понял: нужно быть готовым, что в любой момент ты станешь никому не нужным. Актерский типаж – вещь хрупкая, сегодня для тебя театр – это «Храм», а завтра: храм-храм-храм, и тебя нет. Если у меня полдня не звонит телефон – мне становится страшно.

    - Не думал, чем заниматься, если станешь невостребованным?

    - Боже упаси даже думать об этом. Ни торговать овощами, ни зарабатывать частным извозом я не смогу. Я уже говорил, что профессия – это единственный стержень в моей жизни. Я мечтаю только об одном, чтобы у меня всегда была работа. «Нам солнца не надо, нам партия светит, нам хлеба не надо – работу давай…», - лицемерные советские строки, но они так подходят для нас – артистов…