В первой части этого интервью Никита Михалков рассуждает о кино, о семье и о себе.

   

    11 мая в МГИМО состоялась встреча студентов вуза с Никитой Михалковым. В представлениях, надеемся, он не нуждается. Импозантен, остер на язык, способен смеяться над всем и вся, в частности, над самим собой. Пришел поговорить. Как за чашечкой кофе у себя дома. О политике, искусстве и немного о себе. Кусочек патриархальной Москвы, забредший в наше постмодернистское сообщество. И сумевший, не потеряв себя, влиться в него. Оно и понятно – таланта общения Никите Сергеевичу не занимать. Его ответы на наши каверзные вопросы и не очень – это маленькие зарисовки, наброски из слов вокруг центрально стержня идеи. Мы постарались их сохранить нетронутыми, просто обозначив тему, которая зачастую и являлась вопросом автору.

   

    Мгновения 10-17: о политике, о религии, о России

   

    10. Про политику

   

    Мои взгляды политические просты: я монархист. Я совершенно уверен в том, что для России (я понимаю, что окажусь здесь в одиночестве) придет время, когда иначе быть не может. Менталитет русского человека – анархический, поэтому ему необходим монарх. Именно поэтому. Русский человек не терпит закон, который ему напишет другой русский человек, а тем более не русский человек. Он не верит закону. Жить по закону русскому человеку очень скучно. Смертельно скучно. И вы сами это по себе прекрасно знаете. В картине «Двенадцать», которую я сейчас снимаю, есть такая фраза: «Русский человек по закону жить не может. – Почему? - Да потому что скучно ему жить по закону. В законе ничего личного нет, а русский человек без личных отношений – пустоцвет: ни украсть, ни покараулить». Но это правда. Закон, перед которым русский человек всегда склонял голову, это закон Евангелия. Когда говорили не «нарушить», а «преступить» закон.

   

    Я убежден, что человек, который отвечает за будущее страны перед своими детьми – у него другое отношение к этой стране. Невозможно раз в 4 года подкидывать на орла-решку такую страну как Россия. Это бред. Опасный бред. В Европе или в Америке смена правительства – это в лучшем случае смена фотографии жены на столе. Но не может быть, чтобы она приводила к смене режима, когда появляются другие символы, другие флаги. И те, кто был раньше силен, вдруг будут объявлены врагами. Невозможно подкидывать такую страну как Россия на такой выбор. Вы посмотрите, кто становился и становится губернаторами, кто появляется в государственной Думе. Откуда они? Что за люди? Как они туда попали? Но мы же понимаем это? Понимаем. В результате, так или иначе, мы сейчас находимся в такой ситуации, при которой политическая система может качнуться в любую сторону. Как говорится, когда караван поворачивает обратно, первым становится хромой верблюд. Я считаю, что основа стабильности - это последовательность. Основа стабильности – это преемственность. Кто был никем, тот станет всем – потрясающе. Как он может стать? Либо научиться, либо уничтожить. Так поступили большевики. Вот почему я и считаю, что это вещь, которая должна рождаться. И она рождается. Глупо ходить с хоругвями. Но ведь есть дети, маленькие, которые там что-то колготяться, дерутся, их бьют по попе в церкви, они плачут. Но в них втекает на сакральном, подсознательном уровне эта тысячелетняя мудрость. Это то, что слышали наши предки на протяжении тысячелетий: Александр Невский, Дмитрий Донской, Пушкин, Достоевский, Чехов – единый стержень, единая преемственность. И вот этим не мешать, не надо им помогать, не мешать - через 15 лет это другая страна, другие люди на выборах. Это другие люди. Но это и естественный процесс, его нельзя форсировать. Загонять в церкви палкой так же бессмысленно и безжалостно, как выгонять. Почему я ратую за введение в школах православной культуры? А что случилось? А почему так испугались? Не Закон Божий, не пороть по субботам. Это значит, что эти дети не будут требовать перевод слов божественной литургии на русский, удобопонятный язык. Это принципиально важно. Это тихое, мерное, глубокое дыхание и поступательное движение. Причем там, где исповедуют ислам, нужно вводить то же самое. Я повторяю, это лично мое мнение. Потому что единственный мост, реальный мост, между Востоком и Западом – это Россия, которая соединяет их естественным путем. Такой же котел как Византия. Но мы котел, в котором переваривают эти культуры, в котором возникает в результате сама Россия. Ни одна другая страна на это не способна. Диаспора такая-то, такая-то. А у нас все переваривается: широта, вороватость, абсолютная безнаказанность, полное равнодушие к ценностям. Это же тоже география. Если такая система существует на протяжении столетий, значит, она естественна.

   

    11. Про православие

   

    Я, к счастью, был приобщен к православию с детства. Я был благословлен матушкой. Что касается отца, он обладал тактом и умом, чтобы не разрушать этого движения. Когда его спрашивали в ЦК, он говорил: «Ну что я могу сделать – она на 10 лет меня старше, как я могу выбить это их нее, она в 3м году родилась. Как я могу сделать ее атеисткой?» И это позволяло маме подобным образом нас воспитывать. Это воздух. Так у Бунина женщина в «Жизни Арсеньева» говорит: «Я для тебя как воздух. Его не замечаешь, но без него не можешь». Так и православие. Причем, это совершено другое значение у нас имеет, нежели в Европе. В воскресенье в храм, обед с родителями – у них своеобразное исполнение законов. У нас же это наполнено страстью. Причем, я убежден, что в настоящее время православие – это самая молодая религия в мире. Какой она прошла путь? От закатывания под асфальт до прорастания сквозь. Как это все могло прорасти? Я повторяю - движение корневой системы.

   

    12. Про русских

   

    Здесь мы должны говорить о русском мире. Русский – это сознание души. Абсолютно считаю русским любого, кто ценит, понимает нашу культуру. Вообще, я считаю, что патриотизм - это когда человек любит свое и предлагает любить и ценить свое. Не когда он говорит, что мое лучше, чем твое. В данном случае я убежден, что русским может быть любой человек, кто на сакральном уровне воспринимает то, что называется русскостью. Левитан был евреем. Ничего выше с точки зрения понимания русского пейзажа – а по нему одному можно судить о человеке – ничего выше никто в России не создал.

   

    13. Про будущее

   

    Резкие повороты для России губительны. Дело в том, что для таких масштабов как Россия это естественный путь Я считаю, что в определенном смысле принадлежу к просвещенным консерваторам. Просвещенный консерватизм - это, собственно, тот устой, та база, на которой должна стоять Россия. И когда меня спрашивают¸ что такое монархически строй (я про базу говорю сейчас, не про монархию), я отвечаю: это вооруженная эволюция. Не революция вооруженная, а эволюция. Вооруженная. Эволюция должна быть защищена. Вооруженная эволюция – это значит силой и мощью удержать эволюционный процесс. Обыватель ценит и любит ум и власть, но боится и ненавидит силу и волю. Потрясающе. Ум может быть коварным, власть подлой, но сила, умноженная на волю – это значит не обидеть слабого. Когда я говорю про вооруженную эволюцию – это значит мощью государства удержать эволюционный процесс.

   

    14. Про партию

   

    Бог рассудил так, что я никогда не был членом партии. Мне не приходилось что-то сжигать перед телекамерами, доказывая свою приверженность. Для этого я написал на себя донос в ЦК. Ну так, чтобы не посадили, много написал, много выдумал. А было время, когда тянули туда очень сильно. Молодежь особенно. Партком меня вызвал. Дали испытательный срок. И я левой рукой карандашом написал на себя донос. Что вот такой и такой недостоин. Потом часть вычеркнул. Решил, это будет слишком. Проходит 2 недели меня не зовут, проходит 3 – не зовут. Я прихожу – говорю. Ну что? Мне отвечают: «Да ты Никита не беспокойся. Все нормально». В общем, не взяли. И это не о том, что я какой-то герой. Просто не хотелось. Что-то щелкнуло. Тем более, что я никак не связывал свою карьеру с этим.

   

    15. Про президента

   

    Я думаю, основное качество лидера страны – точное понимание дыхания этого огромного пространства. Я вам должен сказать, что беда и трагедия Горбачева в том, что он научился водить Жигули, а ему достался КамАЗ с шестью прицепами. Вроде и руль тот же, и педали, и тормоз, но только, чтобы повернуть Жигули, достаточно сделать легкое движение рукой, а чтобы КамАЗ, нужно заехать на 8 метров налево, чтобы не сбить автобусную будку справа. Поэтому ощущение масштаба страны – одно из очень важных, качеств. У нашего президента за 8 лет очень изменилось отношение к этому. Я просто знаю, потому что откровенно общаюсь. Очень серьезная метаморфоза. Очень серьезная. Я считаю, что это режиссура, по большому счету, только других масштабов. Других размеров, другого качества. А государь должен улетать на самолете во Владивосток и на велосипеде возвращаться домой, останавливаться, разговаривать с людьми, старушку за руку подержать. Ощущение масштаба страны очень важно.

   

    16. Про государство

   

    Конечно, я хотел бы видеть Россию мощной. Но основания к этому должны быть. Не щеки, которые можно надуть, а размер ботинок 48, кулака, головы 63. Ощущение силы. Умноженной на мудрость. Лучше не сказать. На мой взгляд, это всегда была Россия. Именно мудрость – это и созидание, послушание, смирение, щедрость, прощение, сострадание. Но сострадание сильного, потому что он может сострадать, а не сострадание слабого, потому что у него ничего кроме сострадания нет. Сам придумал, честно: настоящая сила, настоящая власть, настоящее богатство – это возможность как можно реже этим пользоваться.

   

    17. Про современную литературу

   

    Я столько не прочел из той литературы, что стараюсь восполнять это. Хотя что-то читаю. Вы понимаете, какая штука. Когда снимаешь кино, ты живешь в системе координат, и ты вылавливаешь то, что так или иначе может войти в копилку. Не могу сказать, что я испытываю такое негодование по поводу современной литературы, как многие. Но могу сказать, что отсутствие той самой системы, о которой мы говорили, лишает вот эту литературы живого. Она может быть стебной, она может быть модной, она может шокировать, она может взбудоражить, она может вызвать адреналин. Одна женщина, которая мне прислала письмо - она меня, кстати, ругала, написала мне гениальную фразу: «Настоящее искусство – это то, что хочется услышать, прочесть или увидеть еще раз». Если вы перечитываете современную книжку второй раз, а вы этого не делаете, значит, она чего-то стоит.

   

    17 набросков – и целая жизнь. Полная размышлений, сомнений и часто разочарований. Не каждому дано, не всем удается.