Его актерская судьба сложилась вполне удачно: полсотни мерзавцев, лоботрясов или простых работяг, сыгранных Александром Пашутиным заметны и непохожи друг на друга. Его семейное гнездо уже наполняется голосами внуков. Но в душе он по-прежнему мальчишка, готовый к трудным испытаниям на необитаемом острове.

    Не все барракуды кусачие, даже от жизни собачьей.

    - Вы ни за то не догадаетесь, каким будет наш первый вопрос - вопрос, который вам ни разу за последние пару месяцев не задавали, вопрос, к которому вы ни готовы: каковы ваши впечатления от игры в «Последнего героя»?

    - Сказочные впечатления! Вся эта история совершенно замечательная – я знаю, у меня еще будут хорошие картины, великолепные спектакли, но такого приключения в моей жизни больше не будет. Я думаю, что Господь Бог каждому дает очень много шансов: в жизни, в любви, в профессии, а дальше, как в сказке – на право пойдешь, счастье найдешь, на лево – голову потеряешь, дальше зависит только от тебя, правильно ли ты воспользуешься выпавшим шансом. Все началось с того, что мне позвонили с ОРТ, я не самонадеянный тип и понимаю, что предлагали не только мне – кто-то отказался, я согласился. Согласился потому что, как ни странно, до сих пор чувствую себя пацаном, хоть и недавно отметил 60-летний юбилей, захотелось почувствовать себя героем Жуль Верна. Тем более, что и в физическом смысле чувствую себя неплохо. Я когда вернулся в Москву наслушался в свой адрес столько комплиментов – Нели Пшенная подошла в театре, говорит: «Саша, я вас видела в плавках, вы в такой великолепной форме! Это все натуральное?». Ну я же не спрашиваю у женщины с большой грудью – натуральная она или нет. Я действительно стараюсь поддерживать тело: каждый день качаю мышцы, играю в теннис, я артист, красивое тело мне необходимо для работы, но я не думал, что это вызовет такой интерес со стороны.

    - Что было сложнее: ужиться с совершенно разными, самодостаточными людьми, или терпеть физические лишения?

    - Я думаю, что изначально старались подбирать людей уживчивых и выносливых – не секрет, что бывает очень хороший артист, но как человек полное дерьмо. А там сорок дней бок о бок, и никуда не деться – это непростая ситуация, потому что если тебе надоел друг можно уехать домой, если утомила жена – можно пойти спать в другую комнату, а там на острове деться некуда. На удивление у нас подобралась замечательная, интересная компания, я рад, что попал именно в эту команду. К сожалению, я смог побыть там всего восемь дней и договорился с командой, чтоб меня вычеркнули - поймите сами, кто отпустит ведущего актера театра надолго, - но мысленно еще долго оставался с ребятами: меня привезли в шикарный номер четырех звездной гостиницы, я спал один на огромной кровати и все равно меня тянуло на остров, где трудно, где жара, где я спал в носках, брюках и рубашке, потный, как мышь. Я помнил наше жилище, каждую палочку, которую мы с Сашкой Лыковым связывали, и я думал, как там наши ребята без меня, наша потрясающая компания – Лариса Вербицкая, Ванечка Демидов, девочки: Танечка, Мариночка и Оля…Меня удивило вот что: наверное у каждой из них дома есть помощницы по хозяйству, на острове приходилось все делать самим, и ни разу я не услышал ни от кого ни единого каприза или упрека.

    - Раз уж наш рафинированный бомонд снизошел до работы руками, не обнажило ли это родство с природой животные страсти? Романы на острове были, или это не разрешено контрактом?

    - Это даже приветствовалось. Мы подписывали договор, в котором запрещалось иметь сексуальные контакты со съемочной группой, а между собой – ради Бога. Кроме того в списке разрешенных средств гигиены количество презервативов не ограничивалось. Но хочу вам сказать – мы постоянно были голодные, да еще занимались физическим трудом, а ЕМУ нужно мясо, ОН без мяса на подвиги не способен.L Девушкам в этом плане легче.J

    - Газеты писали о нежных отношениях между вами и Ларисой Вербицкой. Вроде бы вы ее спасали от опасности, проявляли заботу. И это несмотря на отсутствие мяса?

    - Лариса потрясающая женщина, красивая и обаятельная, она старше других девочек, поэтому вполне естественно, что с ней мы нашли общий язык. У нас сложились дружеские отношения, я просто взял ее под мужскую опеку, а что уж там смонтировали телевизионщики - не знаю. Действительно были опасные, трудные конкурсы, и мы, мужики, как могли, оберегали девчонок. Я когда вернулся в Москву, позвонил Ларисиному мужу и рассказал, какая у него прекрасная жена. Я знаю по собственному опыту, это очень приятно, когда о твоей жене такое говорит другой мужик. О моей жене мне тоже говорили…

    - По дому, наверное скучали, готовили подарки?

    - Ну разве ж это скроешь? Однажды ночью не спалось, я вышел на берег, стал вспоминать домашних… Написал на песке фразу: «Ангел мой, Люба, я скучаю», - думал, может, услышит она мой крик души как-нибудь, через космос. А потом оказалось, что телевизионщики все это сняли и показали… А с подарками произошел небольшой казус: помимо разных сувениров, я купил себе два мачете, упаковал их, как смог, скотчем замотал. Но в местном аэропорту меня задержали, как террориста. Пришлось долго доказывать, что я русский артист.

    Хлебнул военной дисциплины.

    - Откуда у вас такое пристрастие к холодному оружию, от послевоенного детства?

    - Красивый нож любому мужчине глаз радует. Хотя детство у меня и в самом деле было послевоенное. Я родился в 1943 году в Москве. Отец был на фронте. Когда он уходил мама была на шестом месяце беременности, никто не знал, вернется ли отец живым с фронта, увидит ли своего ребенка, поэтому имя мне выбрали мама с отцом вместе – универсальное имя Саша подошло бы и для мальчика и для девочки. Но отец, к счастью вернулся живым, хоть и инвалидом. Детство было, как у всех – мы играли в казаков-разбойников, кричали, свистели, бегали по крыше нашего четырехэтажного дома, гоняли голубей. Сейчас даже вспомнить об этом жутко. Жили мы в центре города, в Богословском переулке – сейчас там из старых домов остался только наш и соседний. Недавно мне дочка сделала уникальный подарок – фотографию 1914 года с изображением моего дома и надписью «Богословская столовая»! Я был неспокойным ребенком, был предоставлен сам себе – мама целый день работала папа часто лежал в больнице, а я через всю Москву ездил на самокате к бабушке, она работала в столовой поваром и подкармливала меня. Двор наш был хулиганский, но нас, мелких, шпана в свои дела не вовлекала. Ну а потом во втором классе я пошел в хор Локтева.

    - От шпаны подальше?

    - Мама меня туда отвела, а мне понравилось. Я сначала пел в хоре, потом даже был солистом! Я всегда хвастаюсь, купаясь в лучах славы Тамары Синявской, и говорю, что мы были с Тамарочкой в этом хоре в одно время. А потом я уехал в Суворовское училище.

    - А как же вы там-то очутились?

    - Так получилось, я увидел кино про Суворовцев, и мне это очень понравилось. Мы с моим другом решили, что тоже хотим учиться на военных, сейчас по прошествии огромного количества лет понимаю - нам просто захотелось романтического приключения. Я без ведома мамы прошел врачебную комиссию. А уж когда пришла бумага, что меня приняли, мама все узнала, и была счастлива. Я попал в Воронежское училище, это ближайшее к Москве, и с пятого класса уже «вылетел из родительского гнезда».

    - Военная дисциплина, самостоятельность – не слишком ли это трудно для 12-летнего мальчика?

    - Мне это понравилось, к тому же воспитывали нас молодые майоры, капитаны, прошедшие войну – они были требовательны и суровы, но очень многому могли научить. Но так как я пришел в кадетку после хора, я был главным запевалой до тех пор, пока не началась мутация голоса. Тогда свои нереализованные творческие способности я направил в драмкружок, и так этим увлекся, что очень скоро понял, что просто обязан стать артистом. Кадетку я так и не закончил.

    Сначала кошечки, потом девочки.

    - Вы прогадали: если мы не ошибаемся, в то время молодые офицеры пользовались большей любовью у девушек нежели молодые актеры.

    - О, это точно! Это я позже понял. Могу сказать, что я всегда был очень любвеобильным, до сих пор глазами шныряю, силы то есть. И первая любовь у меня была в детском саду – Женя Воронова, моя первая девушка, помню, я все время клал ей руку на плечо и норовил поцеловать. Вообще, меня в садике прозвали Целовальник, потому что я очень любил всех расцеловывать: нянечек, воспитательниц. Женя мне очень нравилась. Потом была любовь в пионерском лагере, Зина… Вообще, к разговору о любви: я в детстве очень любил кошек, и кошки у нас в доме были всегда. Совсем недавно мне сказали: «Ты такой обходительный с женщинами, потому что у тебя в детстве была кошка». Оказывается, мальчику обязательно нужна кошка, чтобы вырасти ласковым мужчиной. Возвращаясь к Зине – она мне писала письма в Суворовское училище, я ей отвечал… А потом у меня была очень красивая девушка, Галя Черникова, с огромными, миндалевидными, голубыми глазами! Мы вместе, в одной компании встречали 1960-й год. Потом мы с другом уехали в Воронеж и вернулись только на весенние каникулы. Конечно, я понимаю, девочке 16 лет, и тут, в Москве вокруг нее ребята увиваются, а я далеко, и шансы мои невелики, но все-таки я на что-то надеялся, потому что был влюблен. Помню тот день, словно все было вчера: солнечная погода, две телефонные будки на углу высокого дома возле Новодевичьего монастыря – в этом доме еще был кинотеатр: в одной будке мой друг Витька звонит своей девушке: «Ты меня еще вспомнишь и пожалеешь, когда я стану знаменитым футболистом!», - а в другой будке я кричу Гале: «Я стану атером, и ты будешь жалеть». Я уже тогда решил, что уйду из Суворовского училища и буду поступать в театральное. И теперь, спустя 43 года, когда я проезжаю те будки, я вспоминаю тот разговор, и очень горжусь, что все-таки стал неплохим артистом, не оказался трепачом.

    - Вы больше не виделись с той девушкой?

    - Мы даже встречались, когда я уже был студентом, но романа так и не получилось, хоть девочка была замечательная, очаровательная, красивая, но что-то уже изменилось. Так что я влюбчивый очень.

    - Значит, наверное женились рано?

    - Рано, рано, женился. Потом я уже понял, что…

    - …что жениться надо не каждый раз.

    - Не на каждой, с кем переспишь, потому что в принципе, это совсем разные вещи: провести ночь - замечательную, романтическую, попить кофе, пойти в кино. А жить под одной крышей с человеком – это совсем другое дело, тут вступают в силу другие законы.

    Протеже для сына.

    - Похоже, актерская профессия не снижала интереса девушек к вам. Кстати, на пути в эту профессию были препятствия?

    - Не буду врать и говорить, что штурмовал театральные училища несколько лет к ряду. Я вообще не хотел доучиваться в кадетке, а хотел сразу стать артистом. Я узнал, что при театре Станиславского есть студия, в которую берут после восьмого класса – знаменитая студия, в ней учились Никита Михалков, Инна Чурикова. Это мне вполне подходило. Мама была в шоке, она считала, что артисты – это пьяницы, картежники, бабники и алкоголики. В общем-то небезосновательно: артисты и женщин любят, и выпить не прочь. Накануне моего конкурса мама пошла в театр, разыскала Елагина и Урбанского, которые должны принимать экзамен и попросила: «Завтра к вам придет мальчик, Пашутин Саша, скажите ему, что у него нет способностей». Ей пообещали, что отправят меня домой, и она успокоилась. И вот на следующий день, ни о чем не подозревая я собираюсь на свой первый в жизни экзамен, волнуюсь жутко, говорю маме: «Если я вдруг не поступлю, мне, наверное надо будет побыть одному, я тогда пойду, погуляю – ты не волнуйся». Прихожу в театр, читаю стихи и сходу поступаю. Сразу же после экзамена у нас начинаются занятия – нам рассказывают о театре, о будущей профессии, о дисциплине… Дома мама счастлива – сын где-то гуляет, значит, не поступил, и вдруг являюсь я – радостный.

    - Но вернемся к вашему раннему браку – наверное, жена была однокурсницей?

    - Нет, она тоже хотела стать актрисой, но ее не взяли. Видит Бог, не помню, как мы с Мариной познакомились… Кажется она сдавала экзамены в школу-студию МХАТ, а я уже там учился на третьем курсе. На лето я уезжал, а когда вернулся, мы и расписались, но прожили вместе недолго, полтора года. Я понимаю, там мама «поработала», все-время говорила: «Зачем тебе нищий начинающий артист, что с него взять?». В чем-то она права: когда я закончил школу-студию, меня взяли в театр Гоголя на ставку 75 рублей, из которых вычитали 5 рублей подоходный и 5 рублей за бездетность. Какая мама такого зятя пожелает, когда можно все сразу получить, если выдать дочку за богатого или за человека в возрасте. Наверное, это меня подстегнуло, я пошел в кино, начал сниматься в массовках, а мои коллеги по театру надо мной подтрунивали – где теперь эти коллеги? Я понимал, что сидеть дома и ждать, когда позовут на хорошую роль бесполезно, а потом о каком самолюбии может идти речь, если надо содержать семью, кормить ребенка – приходилось ради денег и в дерьме сниматься. В конце концов, именно из массовки меня позвали на большую роль: я бегал в массовке, а рядом Петя Тодоровский снимал «Городской романс», он увидел меня, такого смешного – у меня варежки болтались на резинке, как у детей, - и предложил небольшую роль. Чуть позже так же, из эпизода меня пригласили на кинопробы «плохого» бригадира в картину «Премия», более звездного фильма я не знаю, что ни артист, то гений, и я, никому неизвестный новичок. Очень люблю эту роль, интересная, заметная. С этого момента меня стали узнавать на улице, да и режиссеры уже знали, что есть такой неплохой актер Пашутин. Конечно, было не все гладко: были роли маленькие, большие, проходные, заметные, но я снимался, потому что хотел хорошо жить, хотел заработать на кооператив, потому что получить жилье от театра можно было только лет через пятьдесят

    Исполняющий обязанности душа.

    - Вот уж когда наступило раздолье для вашей любвеобильности – просто грех не закрутить роман на съемочной площадке.

    - Не поверите: романов на съемочной площадке практически не было. Почему? Рассказываю: потому что я не герой-любовник, я характерный актер, вот негодяи – это мои персонажи. Были романы около съемочной площадки, и с актрисами тоже были романы: «Привет – привет! Давай у тебя попьем чаю», - а на утро просыпаемся: «Ну, давай теперь позавтракаем». Я не люблю мужиков, которые треплются: «Я тут эту трахнул!», - все может быть, но так нельзя. Но об одном замечательно, красивом приключении расскажу, не называя имени участницы. Я приехал на съемки в Хабаровск, а там огромная разница во времени. Мне предложили с дороги пойти поспать, дали номер. Через какое-то время просыпаюсь, а рядом на постели лежит очаровательная, неземной красоты женщина!

    - Ого!

    - Ничего особенного, она тоже прилетела на съемки, в гостинице не оказалось номеров, и ее временно подселили ко мне – отдохнуть с дороги. Провести ночь в одной комнате с женщиной – почему бы нет, в купе поезда же мы не стесняемся спать с посторонними, там даже более тесная обстановка. В поезде и романтических историй больше… И вот я проснулся в такой милой компании, моя соседка отправляется в ванную, а там нет горячей воды. Она мне: «Саш, помоги мне ополоснуться, полей меня из чайника». Мы входим в ванную, и я начинаю поливать ее водой: плечи, спину, грудь… - там грудь такая, у-у! Я поливаю дальше, потом вытираю ее полотенцем и… дальше началось, сами понимаете что. Так начался этот необычный роман: я ездил к ней в Ленинград, она ко мне. С одной стороны, я уже был неженат, а с другой – я понимал, что этот роман бесперспективный.

    - Потому что она актриса?

    - Да, моя вторая жена была актрисой – ничего хорошего из этого не вышло: то я в театре, то она в отъезде, потом у меня пошли съемки, у нас родилась дочка, и карьера жены приостановилась – началась профессиональная ревность. Такому сумасшедшему, как я жена-актриса противопоказана. Мы с Аллой были вынуждены развестись. Но сейчас общаемся, дружим, у нас ведь взрослая дочь.

    - Но ведь есть счастливые актерские браки?

    - Все зависит от женщины. Для меня эталон такого брака – семья Олега Янковского, его жена замечательная и очень мудрая женщина. Разве она не понимает, что в любом городе, куда бы ни поехал ее муж, за ним будут ходить толпы девушек. В такой ситуации ни один мужчина не удержится от соблазна, чтобы не полюбить какую-нибудь молоденькую красавицу день-другой, мы, мужчины так устроены, и ничего с этим не поделаешь. Это какой надо иметь исключительный ум и терпение, чтобы относиться к этому спокойно. Очень тонкая грань между любовью и увлечением, и если ты одну женщину любишь сердцем, головой и детородным органом, а другую только чем-то одним, то это нельзя назвать изменой. Моя Люба тоже спокойно относится к сплетням, и когда ей кто-то что-нибудь «нашепчет» она отвечает: «Ничего, не смылится», - немного грубое, но очень меткое выражение. На самом деле, не родился еще тот мужчина, который бы не изменял. Другое дело, если ты пошел налево, то сделай это так, чтобы не причинять жене боль, так, чтоб она об этом не узнала. Даже если жена застукала тебя в постели с любовницей, ни в коем случае не признавайся, что у вас что-то было, говори: «Не было, хотели, собирались, но у меня заболел живот, и ничего не было!», - придумывай любую, самую фантастичную версию, но не сознавайся, чтобы у жены осталось хоть пять процентов надежды – может и впрямь ничего не было.

    - А вы сами ревнивый муж?

    - Ну, конечно, ревнивый. Я знаю одно – если что-то случится, и я об этом узнаю, я уже не смогу этого забыть. В силу каких-то эмоциональных и физиологических преград жить с ней я не смогу. Ну а если не узнаю…

    - А ударить женщину могли бы?

    - Нет, никогда в жизни. Как можно ударить женщину?! Я ведь бывший боксер, занимался в юности, если я ударю, то это сразу нокаут. Я считаю, это позор, когда мужик бьет жену. Можно поругаться, можно даже послать на три буквы, можно уйти, шарахнуть дверью, сломать стул, стол, но ударить в женское лицо…

    Настоящая жена.

    - К сожалению, не все мужчины думают так же. Можно считать, что вашей жене повезло. Кстати, мы упустили – это у вас третий брак?

    - Да, и уверен, что последний. Я ведь тринадцать лет был холостым, вот уж попользовался свободой, побезобразничал! А с Любой у нас произошла любовь с первого взгляда. Она пришла работать администратором в театр Ермоловой, в котором я тогда служил. Я сразу ее заметил, но разузнал, что она замужем и растит дочку. Я был сильно расстроен, но Любина подруга мне сообщила, что я ей понравился.

    - И вы стали ее добиваться?

    - Нет, предложение сделала сама Люба, когда развелась с мужем, она сказала, что просто хочет быть со мной рядом. Последней каплей был один случай. Мы возвращались из Киева - я там снимался, а Люба гостила у мамы. Билеты были на разные поезда, но я уговорил проводницу позволить нам ехать на одном месте. Я был жутко простужен, все время кашлял и мучился с горлом. И Люба всю ночь просидела у меня в ногах, поила меня горячим чаем с сахаром. Тогда я понял, что вот так жалеть и ухаживать может только жена. Мы расписались 6 июня 1992 года, и моя мамочка подарила Любе старинное фамильное обручальное кольцо.

    - Вы упомянули, что у вас есть дочь. Вы поддерживаете отношения?

    - Конечно! Теперь у меня две дочки: моя Машка и Любина Оля, я их обеих очень люблю. И это естественно – любить своих детей, и совсем ненормально – не любить, забывать, бросать. У меня уже два внука и две внучки! Все четверо всегда со мной – ношу их фотографии в бумажнике. Старший, Егорка, ему скоро семь лет весь в меня – у него уже есть любимая девочка Алина – как он ей стихи читает!

    - Получается, что жизнь сделала оборот и повторяет все снова. Что сегодня занимает вас больше всего, о чем вы можете сказать: вот это я люблю?

    - Я очень люблю свою семью, к сожалению, не так много времени, как хотелось бы им уделяю. Я люблю теннис, занимаюсь каждый день – может быть это перебор, но мне нравится выигрывать у сильных противников, я занимаюсь штангой. Жду лета, хочу поехать с женой в Германию – мы любим путешествовать, и уже много где побывали. Как и все артисты, жду роли в кино, недавно снялся в четырех серийной картине «Порода», за эту работу мне не стыдно. Люблю кошек, но наверное больше не буду брать, не с кем оставлять, когда уезжаем вместе с женой - маме уже 80 лет, ей трудно ухаживать. У меня недавно погибла кошка, я очень тяжело с ней прощался, просто рыдал. Это кошка, с которой у меня никогда не было конфликтов – я был ее самым любимым, она к себе больше никого не подпускала. Кто из кошатников ее видел, говорили, что она уникальная по своему поведению. Я и собак люблю, но совершенно не способен просыпаться рано на прогулку – чтобы быть в форме, я должен быть выспавшимся и сытым, тогда я рабочая лошадка.

    - Есть такое женское мнение, что профессия актер – не для мужчины. Вы с этим согласны?

    - Не могу согласиться, тому пример многие гениальные актеры-мужчины. Женщинам очень трудно в этой профессии, если ты хорошенькая – тебя каждый норовит затащить в койку… Правда теперь и к молодым людям с этим вопросом подступают… И единственное спасение – быть такой замечательной актрисой, чтобы режиссеры были в тебе заинтересованы, как Марина Неелова, Света Крючкова, Наташа Гундарева… И возвращаясь к вашему вопросу – я всегда говорю так: я не типичный артист, я выходец из Суворовского училища. Оно мне очень много дало – я не пью, не курю, знаю, что такое дисциплина, для меня чувство товарищества важнее, чем роль. В вопросе: не получить роль или потерять друга – я всегда отдам роль. Актеры все время хотят нравиться. А для меня это не имеет значения. Может, я из-за этого что-то не получил, где-то не похлопотал лицом, не выступил в какой-нибудь пошлой, популярной передачке – но это мой принцип.